Он молча, долго смотрел на неё, а она пыталась угадать какие мысли роятся в его голове. Она была уверена что её спокойствие и доброжелательность, беспокоят и пугают его гораздо больше, чем враждебность и гневливость.
«Верно,» — думала она, невинно глядя прямо ему в глаза, — «Ты правильно боишься старый хорёк. Когда-нибудь я с удовольствием погляжу как ты извиваешься в петле. Клянусь чертогами Вальхаллы.»
Наконец, тяжело вздохнув, отец Огюст прервал молчание.
— Воля ваша мадам, — тихо сказал он. — Я собственно пришёл поговорить о другом. Сэр Дамиен Брюнель рассказал мне, что вы сегодня угрожали оклеветать его перед его светлостью, графом Суассона лишь за то, что он добросовестно выполняет свои обязанности по вашей охране. Зачем вы пугаете его, мадам? Право, это некрасиво с вашей стороны. Сей достойный рыцарь, теперь не находит себе места.
Ингеборга вздёрнула подбородок.
— Сей достойный рыцарь, позволил себе разговаривать со мной грубо, — она надменно посмотрела на капеллана. — Очевидно он забыл кто он и кто я. За это был поставлен на место.
Отец Огюст откашлялся.
— Если всё так как вы говорите, — ровно сказал он — То вам стоит лишь рассказать мне и я сделаю ему строгое внушение. Если же он меня не послушает, то я немедленно доложу об этом мессиру Просперу де Монжену. Однако сам сэр Дамиен сказал мне, что всего лишь попросил вас не отлучаться надолго в лес, потому что он отвечает за вашу безопасность и волновался ввиду вашего долгого отсутствия.
— Однако он не рассказал вам в каком тоне и какими словами он это сказал, — ответила Ингеборга. — Завершив свои поучения предложением-угрозой, не ссориться с ним.
— Ну что ж, по-моему не такое уж плохое предложение, — примирительно, но по-прежнему сухо сказал капеллан. — Я не понимаю мадам, почему предложение жить в мире вы воспринимаете как угрозу? — он помолчал и продолжил уже другим тоном. — Я знаю, что вы ненавидите всех нас. Но не могу понять с чего вы взяли, что мы ненавидим вас?
— Ну что вы святой отец, — издевательски рассмеялась Ингеборга, — Я люблю вас всех. Точно так же, как вы любите меня.
Отец Огюст не успел ответить, раздался стук в дверь и вошли две служанки. Гретхен несла кувшин с вином, а вторая девушка — Дота, поднос с подогретым хлебом, куском ветчины и миской лукового супа. Поставив всё перед хозяйкой, девушки молча удалились.
— Не желаете разделить со мной трапезу, святой отец? — вежливо спросила Ингеборга пододвигая своё кресло к столу. — Не могу похвастаться разносолами, но чем богаты.
Капеллан каким-то печальным взглядом смотрел на её еду.
— Это ваш ужин? — спросил он после минутного молчания.
— Что, не королевский? — улыбнулась Ингеборга. — Ну вообще-то я могу позволить себе ещё кое-что, но сегодня я слишком устала и хочу лечь спать. Хотя вы отлично знаете размер моего содержания и вероятно понимаете, что жировать мне не на что.
— Вы слишком хорошо кормите своих служанок, — заметил священник. — И очень экономите на себе.
— Они мои подруги по заточению, — ответила королева. — И мне хотелось бы, чтобы хоть кто-то любил меня.
— Что ж, это ваше дело, мадам, — капеллан не стал уверять её во всеобщей любви.
— Так вы не хотите есть? — снова спросила Ингеборга.
— Благодарю вас, — вежливо ответил он. — Я уже ужинал.
— Тогда может быть вина? — она подвинула в его сторону кувшин и кубок. — Уверяю вас, оно не отравлено.
Он тяжело вздохнул и горестно посмотрел на неё.
— Вы не женщина мадам, вы валькирия. Почему вы всё время стремитесь воевать? — слово «валькирия» он произнёс с каким-то отвращением.
— Я женщина, святой отец, — глядя ему в глаза сказала она. — Просто кто-то этого так и не заметил и всеми силами старается сделать из меня валькирию.
Капеллан молчал.
— Кстати я хотела спросить, — вспомнила Ингеборга. — Какие слухи ходят по деревням, как вы сказали?
Отец Огюст поёрзал на стуле, но продолжал молчать.
— Ну же!? — поторопила его она.
— Крестьяне суеверны, — наконец выдавил он. — И говорят много всякой ерунды. Зачем вам знать, что выдумывают невежественные люди?
— Должна же я знать, что думают обо мне мои подданные, — усмехнулась Ингеборога. — В каком бы положении и где бы я не находилась, я остаюсь единственной законной королевой Франции. Вы согласны с этим, святой отец?
Священник опустил глаза.
— Моего согласия никто не спрашивает, мадам, — стараясь не встречаться с ней взглядом, тихо ответил он. — И я не имею права обсуждать с вами подобные темы. Простите, — добавил он помолчав.
— Ну хорошо, — не стала настаивать Ингеборга. — Так вы скажете мне, что говорят крестьяне?
— Говорят, что вы оборачиваетесь волчицей, бегаете по лесам и убиваете людей, — усмехнулся отец Огюст.
— Много перебила? — спросила она.
— Кого? — не сразу видимо понял капеллан.
— Ну людей, много перебила?
— Зря вы смеётесь над этим, мадам? — хмуро произнёс он. — Когда люди напуганы, всякое может произойти.
— Что же может произойти, когда меня охраняют столь доблестные воины как сэр Дамиен и его товарищи? — улыбнулась Ингеборга.
— Вот именно поэтому сэр Дамиен и просил вас не гулять долго в одиночестве. И я прошу вас о том же.
