Время клинков. Наследник Блуа - [34]

Ингеборга поймала себя на том, что пристально смотрит на Брюнеля. Она хорошо знала магическую силу своего взгляда. Очень многие мужчины начинали неровно дышать, встречаясь с изумрудным огнём её глаз. На кого-то он действовал возбуждающе, на кого-то наоборот, она к сожалению далеко не всегда могла управлять бушующей в ней силой. Король например, один из самых сильных людей, которых ей приходилось встречать, под её взором моментально терял всю свою уверенность. Видимо именно это поставило между ними тот невидимый, но несокрушимый барьер, тогда — в их первую ночь, после которой и начались все её беды и несчастья. Она не хотела никому причинять вреда, она сама тогда была напугана и расстроена не меньше Филиппа, но с тех пор минуло много времени и Ингеборга, доведённая до отчаяния дурным обращением, уже давно забыла о былых надеждах на счастливую жизнь. Она ненавидела короля. Понимала что не столько он виноват во всём этом, сколько заключённая в ней какая-то странная магическая сила, но всё равно ненавидела и ничего не могла с собой поделать. Не пытаясь понять и разобраться, он просто прогнал её с глаз своих, подверг неслыханным для принцессы королевской крови обидам и унижениям и этого она никогда не сможет ему простить.

Ингеборга продолжала смотреть на сэра Дамиена и он беспокойно ёрзал в седле под её взглядом, но при этом всё приосанивался и с самодовольным видом разглаживал свои усы — предмет его гордости.

«Это тупое животное считает себя неотразимым,» — с омерзением подумала Ингеборга до боли стиснув зубы и поигрывая плетью, словно примериваясь как бы поудобнее хлестнуть ею по наглой морде рыцаря. Сэр Дамиен очевидно не понимал чувств королевы и её пристальный взгляд воспринимал не иначе как интерес к своей персоне.

Не дождавшись ответа, он продолжая оглаживать усы, продолжил покровительственным тоном:

— Я конечно не против ваших прогулок мадам, — пробасил он. — Но с вашей стороны некрасиво заставлять ваших верных рыцарей волноваться, когда вы одна, в сопровождении одной лишь служанки, по многу часов гуляете по лесу.

Ингеборога не выдержала.

— Разве от его величества поступали какие-то распоряжения о том, что я не могу гулять? — язвительно спросила она. — Или это вы сэр, устанавливаете время и маршруты моих прогулок? Не много ли вы о себе возомнили?

Дамиен Брюнель перестал улыбаться и зло посмотрел на неё.

— В мои обязанности входит оберегать вас и следить за вашим поведением мадам, — он помедлил и продолжил. — А также докладывать об этом кому положено. Если я доложу мессиру де Монжену о вашем поведении, условия вашего содержания могут и ужесточиться.

— О как?! — озлилась Ингеборога. — Вот в чём я не сомневаюсь, так это в том, что вас приставили ко мне чтобы доносить. Полагаю, это единственное на что вы способны. Вы стали много позволять себе в последнее время, сэр Дамиен. Вероятно вы забываете, что я ваша королева.

На это её заявление Брюнель лишь злобно усмехнулся и едко заметил:

— Боюсь что вы единственная, кто об этом помнит мадам. Не советую вам портить со мной отношения. Это может серьёзно усложнить вам жизнь.

Ингеборгу охватило непреодолимое желание воткнуть свой кинжал в глаз этого мерзкого человека.

— Вы угрожаете мне? — с холодной яростью спросила она. — Ну что ж, я завтра же постараюсь довести это до сведения его светлости графа Суассона.

— И что же вы ему скажете? — тоном абсолютного превосходства процедил Брюнель.

— Я попрошу его, передать его светлости коннетаблю Франции, что вы меня домогались, — Ингеборга в упор посмотрела на рыцаря.

У сэра Дамиена отпала челюсть. Несколько следующих мгновений он смотрел на неё выпучив глаза, а потом во весь голос завопил:

— Что вы такое говорите мадам? Вы… вы… я скажу… никогда…, - он не находил слов от возмущения и страха и пытаясь выразить свою мысль только брызгал слюной, — Я скажу…

— Скажете, скажете, — издевательским тоном подлила масла в огонь Ингеборга. — Ещё как скажете, сэр. В испанском сапоге все говорят. И всегда, как мне рассказывали, именно то, что от них хотят услышать.

Брюнель захлопнул рот, так что клацнули зубы и затравленно посмотрел на неё.

— Вы ведёте себя неподобающе мадам, — наконец каким-то жалобным голосом проговорил он. — Вы то знаете, что это неправда. Я вас охраняю, оберегаю от беды, а вы… — он замолчал.

— Я помню об этом сэр, — примирительным тоном произнесла Ингеборга. Делать из этого негодяя непримиримого врага, было всё-таки не в её интересах. — Но и вы должны помнить, что как бы там ни было, я — королева Франции. Поэтому советую вам никогда больше не пытаться угрожать мне и не указывать что делать, — помолчав, она заговорила уже совсем спокойно. — И поверьте мне сэр, чем меньше вы будете докладывать мессиру де Монжену, тем спокойнее будет ваша жизнь.

— Но я не могу мадам, — Брюнель говорил уже с какими-то доверительными нотками в голосе. — Вы не знаете Монжена. Он всё всегда вынюхивает, всё знает и обо всём догадывается. Я не могу его обманывать.

Он понизил голос и сказал тоном заговорщика:

— Я всегда готов служить вам мадам. Я ваш друг… больше чем кто бы то ни было другой, а вы меня так… — голосом обиженного ребёнка, закончил он.