Время изоляции, 1951–2000 гг. - [104]

Несмотря на то что следующие части тетралогии – «Тридцать пятый и другие годы», «Страх», «Прах и пепел» – продолжали исправно выходить с интервалом в 2 года и к 1995 году всё это завершилось, последнюю часть уже, по сути дела, никто вдумчиво не читал. Произошли события, которые благостный дух перестройки очень сильно отделил от кровавых 90-х, как их теперь часто называют.

Вторая волна дурного отношения к Рыбакову связана с негативным, пренебрежительным отзывом Бродского, но отзыв этот был продиктован, я так полагаю, личной мстительностью, потому что Бродский редко бывал объективен. Рыбаков в своё время не оценил его стихи, когда Бродский был совсем молод. Ну и вообще стало как-то хорошим тоном обо всей перестроечной литературе отзываться как о розовой, наивной. И я даже помню, как моя тогдашняя возлюбленная в одном из писем мне в армию писала: «Не понимаю твоих восторгов по поводу «Детей Арбата». Убрать сталинский купол – что останется?» Действительно, линия Сталина в этом романе выглядела как-то отдельно от основной бытовой составляющей. После того, что Солженицын написал о Сталине в «В круге первом», а «В круге первом» – роман, появившийся уже в 1991 году в самом широком читательском обиходе, после этого что там говорить о рыбаковских разоблачениях. А уж после аксёновской московской трилогии и после первой её знаменитой части, в которой у Сталина случается подробно описанный понос, ну что уже добавить к этой десталинизации, к этой дегероизации вождя?

Вообще считалось, что книга Рыбакова советская, что она написана суконным советским языком, что герои её правильные, и, в общем, она имела некоторую ценность только как стенобитный таран, который пробил советскую цензуру. И только сейчас неожиданно приходит третья волна популярности «Детей Арбата». И как был в своё время реабилитирован сам Рыбаков за свой героизм на фронте, в 1946-м с него была полностью снята судимость и он был реабилитирован, а окончательно это было оформлено в 1960 году, когда и вина его была признана несуществующей, так реабилитируется сейчас его главная книга. Реабилитируется потому, что рассказывала-то она, как выяснилось, вовсе не о Сталине, а рассказывала она об уникальном советском поколении, летописцем которого остался один Рыбаков. Очень мало кто уцелел из этих людей, и потому приходится сегодня именно по его свидетельствам реконструировать это гениальное поколение, догадываться о том, что оно могло бы сделать, если бы его не швырнули в топку войны. Но обо всём об этом мы поговорим чуть позже.

Пока про предыдущую биографию Рыбакова, о том, кем он подошёл к своей советской и позднесоветской славе. Во-первых, Рыбаков был к тому моменту наиболее широко известен как писатель детский и подростковый. Самые знаменитые его тексты – это детская трилогия «Кортик» – «Бронзовая птица» – «Последнее лето детства» (все три экранизированы триумфально), и вторая трилогия – о Кроше, которая уже в конце 80-х превратилась в тетралогию, потому что был доснят четвёртый фильм, в котором Крош – уже следователь прокуратуры и расследует гибель девушки на шоссе. Но основная часть – это, конечно, три повести: «Приключения Кроша», «Каникулы Кроша» и «Неизвестный солдат». Всегда считалось, что Рыбаков – это хороший крепкий советский беллетрист, не хватающий звёзд с неба. Он, будучи исключён из института транспорта и осуждён к ссылке, как и его герой Саша Панкратов в 1933 году, отслужил и прошёл всю войну с 1941-го до 1946-го, когда был демобилизован. В точности, кстати, повторил путь моего деда: они были ровесниками, и дед тоже был помпотех полка, заведовал автомобильной службой, тоже в 1946 году демобилизовался. И всего год у них разница, и внешне они были очень похожи. Поэтому мне судьба его кажется как-то особо семейно близкой. Он написал производственный роман «Водители», успел получить Сталинскую премию за него, то есть Сталин его осудил – Сталин и наградил. Затем написал абсолютно советский соцреалистический роман «Екатерина Воронина», потом «Лето в Сосниках» – роман о первых пятилетках. Строго говоря, он производил впечатление чуть лучшее, чем большинство советских авторов, потому что умел писать интересно. Вот этого не отнять. Рыбаков никогда не обижался на определение «беллетрист». Он действительно беллетрист, потому что: увлекательный сюжет, часто детективный, лёгкий репризный диалог, всегда небольшой объём – его романы короткие и динамичные, замечательно точные, несмотря на короткие портреты и характеристики героев. Всё это очень помогает читателю – в нём нет советской убийственной тяжеловесности. Но в 1975 году, уже ему было за 60, он решительно вымахнул из этого своего советского облика и написал роман, который только в 1978-м был с чудовищными трудами напечатан. Тогдашний главный редактор журнала «Октябрь» Анатолий Ананьев пробил его в печать, пользуясь всеми дозволенными и недозволенными приёмами. Эта эпопея продолжалась год. И когда книга всё-таки появилась, журнал нигде нельзя было достать. Я говорю о романе «Тяжёлый песок», который, наверное, был всё-таки высшим художественным свершением Рыбакова. Художественным, подчёркиваю я. Потому что обычно,