Время и судьи без грима - [35]

— Давай, Влад, — предложил Петр Иванович, — подождем, посмотрим, кто будет звонить. Если первый секретарь, то это одна ситуация, тут придется подумать, а если кто-то пониже рангом, я ему дам твой телефон, и поступай тогда как знаешь.

Кузнецов дело к слушанию назначил в Сибирске, а не по месту, где произошел взрыв на шахте. Там все может случиться: и массовые беспорядки, и выкрики в зале суда, если публику что-то больно заденет. Там будет больше давления на суд.

Перед началом слушания этого дела Кузнецову позвонил секретарь обкома партии Саленко, отвечавший в области за добычу угля, и пригласил к себе на беседу. Кузнецов, прихватив с собой дело на всякий случай, отправился в обком партии. Он мог бы на эту беседу не ходить, так как заранее знал ее содержание, но это уже был бы вызов, и не Саленко, а самому обкому. Предчувствие его не обмануло. Саленко начал беседу с Кузнецовым издалека. Он подчеркнул, сколь важен для страны уголь, добываемый в области, как важно в срок осуществлять его поставки, как хорошо с этим делом справлялся начальник шахты Победушкин, какой богатый у него послужной список: он работал на шахтах ГДР, является Героем Социалистического Труда, членом обкома партии. Вопрос о привлечении Победушкина к уголовной ответственности всесторонне обсуждался в обкоме партии. Было принято решение понизить его в должности и оставить в партии. Об остальных подсудимых, о погибших шахтерах, их семьях, об огромном материальном ущербе Саленко почти ничего не сказал. Лишь мимоходом заметил, что обком дал указание оказать необходимую помощь семьям погибших.

Кузнецов, выслушав все, что сказал секретарь обкома, заметил, что все это примет во внимание, но сейчас пообещать ничего не может. Он попросил Саленко принять его еще раз перед окончанием дела слушанием. На этом они и закончили встречу.

Накануне оглашения приговора Кузнецов снова, но уже по собственной просьбе, на приеме у Саленко. Он сообщил секретарю обкома, что его информировали неправильно, обвинение Победушкина выглядит совершенно иначе. Главный виновник взрыва — это сам начальник шахты. Именно он допустил добычу угля запрещенным щитовым способом без надлежащего проветривания лавы. Неоднократно заставлял убирать «кресты», поставленные начальником отдела охраны труда как знак, обозначающий запрет работ в лаве из-за высокой концентрации метана. «Если бы я и хотел выполнить Ваши советы в отношении Победушкина, — сказал Кузнецов, — то я все равно бы не смог этого сделать, так как оба народных заседателя, участвующие в деле, на это ни за что не пойдут. Тот приговор, о котором Вы просите, не поймут и шахтеры. По этой причине в городе, где был взрыв, возможны беспорядки. А за это отвечать пришлось бы мне. Лично я за это отвечать не согласен». Не часто приходилось, видимо, секретарю обкома встречать такое упорное сопротивление в ответ на его просьбы. Поэтому, поморщившись, Саленко сказал Кузнецову, что он обо всем, что говорилось здесь, доложит первому секретарю.

В этот же день Кузнецов объявил приговор: Победушкину была определена мера наказания выше, чем остальным подсудимым, и он был взят под стражу из зала суда.

Бортненко, выслушав информацию Кузнецова, сказал ему:

— А под стражу-то зачем ты взял Победушкина прямо из зала суда, пусть бы они сами потом разбирались.

— Если Победушкина не взять под стражу, — возразил Кузнецов, — то я на 80 процентов уверен, что это дело потом спустят на тормозах, а могут вообще приговор отменить «по вновь выявленным обстоятельствам», которые представят в Верховный суд Победушкин и другие. Нет уж, Петр Иванович, я люблю честный подход, а не игру в прятки. Только поэтому и нет у меня отмены ни приговоров, ни решений. Просто не даю поводов.

Друзья Победушкина, уверенные, что суд «не посмеет ослушаться начальства», приехали ко времени оглашения приговора к зданию суда на своих автомашинах (в то время это было редкостью), чтобы отметить победу друга в ресторане, где были накрыты для них и Победушкина богатые столы. Но банкет по понятным причинам не состоялся.

Обсуждая результаты рассмотрения этого дела, Кузнецов и Бортненко с сожалением вспоминали уехавшего из области прокурора Самарина. Он бы по делу о взрыве на шахте «Юго-Западная» не позволил оставить на свободе главного обвиняемого, а следовательно, и суд бы в этом случае не подвергался давлению со стороны секретаря обкома партии, отвечающего за выполнение плана добычи угля в области. Но Кадкин… беспринципный Кадкин не был способен на такие самостоятельные и твердые решения, он только тем и держался, что угождал всем, от кого хоть в какой-либо мере зависел по должности.

Сибирская область в послевоенный период развивалась очень быстрыми темпами, и наряду с промышленными предприятиями строилось много жилья. Конечно, в первую очередь обеспечивали жильем рабочих, инженерно-технический персонал, но какую-то часть ведомственного жилья передавали исполкомам местных Советов народных депутатов для работников милиции, военкоматов, врачей, учителей, судей и прокуроров. Конечно, не сразу после избрания судьей его семье предоставляли квартиру, но с течением времени эти вопросы стали решаться намного быстрее. Построила и прокуратура области свой жилой дом, в котором часть квартир получили и работники областного суда, в том числе семья Кузнецова, прожив до этого 11 лет в коммуналке.