Время и судьи без грима - [34]

— Говорили ли вы об этом следователю? — спросил Кузнецов.

— Нет, не говорил. Я думал, что если он не дурак, то сам видит, что его Сухов и Самохвалов водят за нос. Я долго обдумывал это, — продолжал Тихов, — как они могли в лесу оба порознь показать одно и то же дерево. Потом разгадал их загадку. Сухов и Самохвалов свой путь в лес к сосне оба начинали от одного и того же места, от бани. Находясь под следствием, они раза два вместе мылись в бане, а из окна бани эту сосну хорошо видно. Вот тогда-то они и договорились показать это дерево, чтобы сохранить похищенные деньги, если их не перепрятал Зарубин, и поскорее закончить следствие. А потом видно будет. Если удастся сбежать из-под стражи, то деньги достанутся им, а не удастся, тогда письмо кому-нибудь на волю отправят, тот найдет деньги и будет посылать им передачи. Следователю тоже надо было заканчивать дело, так как все выяснено, а если скажет, что деньги найти можно, то дело не закроют и пошлют его снова в командировку в эту глушь. А Зарубин, судя по всему, говорит правду, он, видимо, не нашел денег. Если бы он их нашел, то, думаю, признался бы и показал, куда их перепрятал.

— Куда же теперь направляетесь? — спросил Тихова Кузнецов.

— А я поеду в те же края, мне предстоит начинать жизнь сначала, — сказал Тихов. — Буду растить сына честным человеком.

На этом они и расстались.

Однако беседа с Тиховым зародила в душе Кузнецова сомнения. Если действительно все так, как говорит он, тогда выходит, что Зарубин осужден без учета этих обстоятельств. Он, конечно, виноват. Виноват в том, что принял в своем доме похищенные Суховым и Самохваловым деньги, вместе с ними вырабатывал план, куда понадежнее их спрятать, дал им свои лыжи, знал точное место, где спрятан вещмешок с деньгами. Но все же, если он деньги не нашел и не перепрятал их, тогда ему следовало бы определить более мягкую меру наказания. Однако предположения Тихова, высказанные после суда, и сомнения, закравшиеся в душу Кузнецова, к делу, как говорят в народе, не пришьешь.

После осуждения Седова, Самохвалова и других прошло около трех лет. И вот в руки Кузнецова попадает дело об обвинении двух подростков — Башина и Куртигашина. Они обвинялись в том, что, найдя в лесу в вещевом мешке, подвешенном на стволе кедра, похищенные из кассы Затонинской геологоразведочной партии деньги и зная, что эти деньги похищены, значительную часть их вместе со своими родителями и односельчанами израсходовали на личные нужды.

После того, как была установлена судебная ошибка, приговор по жалобе Зарубина и его адвоката проверялся вышестоящими судебными и прокурорскими инстанциями, но в принесении надзорного протеста было отказано по тем мотивам, что обнаружение похищенных денег не снижает общественной опасности совершенного осужденным преступления. Кузнецов с этими доводами не согласился и в представлении на имя Председателя Верховного суда РСФСР указал, что если бы обстоятельства дела при его расследовании не были искажены, мера наказания Зарубину была бы определена судом значительно ниже. С представлением Кузнецова Верховный суд РСФСР согласился, и допущенная судебная ошибка была исправлена.

По этому делу Кузнецов направил официальное письмо прокурору области Кадкину с просьбой освободить от занимаемой должности следователя, который умышленно исказил материалы дела по обвинению Седова, Самохвалова и других. Но Кадкин, как говорят, не захотел выносить сор из избы и никаких мер к следователю, виновному в фальсификации материалов, не принял. В ответе Кадкина было сказано, что все сроки для применения мер дисциплинарного взыскания в отношении следователя, допустившего «ошибку», давно прошли. «Да, — подумал Кузнецов, — прошли-то они прошли, если закрыть глаза на истинные обстоятельства дела и фальсификацию материалов называть ошибкой».

Глава 8 Последний год работы в Сибири

Сибирская область была промышленной, здесь добывались и перерабатывались уголь, руда. Планы устанавливались государством нередко на пределе возможного. Стоило произойти какому-то сбою, и план мог оказаться невыполненным. Это не только снижало размер вознаграждения и авторитет руководителя шахты, рудника или разреза, но и коллектив не получал премию. Поэтому тщеславные руководители, желая избежать критики в их адрес в случае срыва плана, шли на разные ухищрения. Кто создавал на этот случай и держал до поры до времени какой-то резерв угля, но чаще всего в ходу были приписки, а недобытое сырье потом восполняли работой в любых условиях. В период этих авралов и происходили время от времени несчастные случаи, даже с человеческими жертвами.

Взрыв на шахте «Юго-Западная» наделал в свое время много шума в области. Погибло восемь шахтеров, возникший пожар причинил шахте огромные убытки. И вот дело, законченное производством, поступило в областной суд. Бортненко поручил его рассмотрение Кузнецову. Ознакомившись с делом, Кузнецов сказал:

— Петр Иванович, по этому делу тебе обязательно будут звонить из обкома партии. Главный обвиняемый — начальник шахты — не исключен из членов партии и не взят под стражу, а лишь понижен в должности до главного инженера. Второстепенные же должностные лица на шахте, выполнявшие его преступные приказы, арестованы. Если не хочешь конфликтовать с обкомом партии, — продолжил Кузнецов, — то лучше передай дело другому судье или садись сам в процесс и рассматривай.