Время, чтобы вспомнить все - [173]

Встречи двух друзей и партнеров в кабинете на Северной Фредерик вошли в обычай, однако не утратили своей спонтанности. Всякий раз, уходя из дому, Артур говорил Роз: «Пойду повидаю Джо», — и говорил он эти слова тем же тоном, каким когда-то говорил их ее сестре и предшественнице Милдред. А Джо говорил Эдит: «Думаю, сегодня вечером к нам заглянет Артур». Эти встречи вряд ли можно было назвать регулярными, поскольку порой друзья не встречались ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье вечером, хотя Артур иногда заглядывал в воскресенье после полудня.

С годами, особенно вскоре после последней встречи Джо с Кейт Драммонд, периоды молчания становились продолжительней, и все чаще к участникам встреч присоединялось виски. Перед тем как отправиться на вечерний отдых, Мэри ставила на старую тумбочку из красного дерева большой серебряный поднос с бутылкой шотландского виски, стаканчиками, льдом, графином с водой и содовой для Артура. Артур по-прежнему пил виски с содовой, а Джо после последней встречи с Кейт перестал добавлять лед в какие-либо напитки и виски теперь пил, почти не разбавляя водой. Обычно Джо сидел и молчаливо потягивал виски, но сколько бы это молчаливое потягивание виски ни продолжалось, Артур, прощаясь перед уходом, никогда не считал, что его друг пьян. Однако каждый раз, возвращаясь к Джо, он видел на подносе новую непочатую бутылку и мучился вопросом, который не решался задать: сколько еще времени после его ухода Джо продолжал сидеть в кабинете, курить трубку, напевать старые мелодии, потягивать разбавленное водой виски и думать о прожитой им жизни.

Джо свойственна была привычка вести себя вежливо и достойно, и теперь Эдит пожинала плоды привитых ему с детства взглядов и манер и их зрелого применения на практике. Она не слышала от него ни резких слов, ни ответных обвинений, ни горделивых признаний. Он не беспокоил ее ничем, кроме более благонравного повторения привязанности ее собственного отца — пристрастия к виски. В полночь, в половине второго ночи или в два часа пополуночи он приходил в их спальню и при слабом свете ночника, раздеваясь, вешал на вешалку костюм, вставлял в туфли распорки, снимал нижнее белье, а потом бесшумно ложился в постель.

— Спокойной ночи, Джо, — говорила Эдит.

— Спокойной ночи, Эдит, — отвечал он.

Они произносили эти прощальные перед сном слова так, точно старались никого в доме не разбудить или не нарушить сон спящего младенца. Вскоре в комнате начинали раздаваться глубокие вдохи и выдохи Джо, потом его похрапывание, а потом бормотание, и Эдит прислушивалась к нему, стараясь расслышать имена или хотя бы отдельные слова, но из всего услышанного ей удалось различить лишь одну разумную фразу: «Мы знаем, что думает официант».

В прежние годы для личных поездок Джо всегда пользовался услугами Гарри Джексона в отличие от поездок деловых, в которые его возил другой шофер. В свой офис и обратно Джо всегда ходил пешком, а расстояния между офисом и банками были настолько короткими, что машина просто не требовалась. В первые месяцы работы в офисе после травмы Джо, отправляясь в здание суда, пользовался услугами Гарри — дорога туда была для него слишком крутой. Эта дорога была не под силу и многим другим адвокатам, которые, страдая сердечными заболеваниями, далеко не всегда догадывались, насколько вреден для них подъем к зданию суда, поскольку высокий холм, на котором оно находилось, со стороны вовсе не казался высоким. Когда Джо стало легче ходить, он вернул Гарри к его прежним домашним обязанностям, однако Артур взял на себя почти всю работу, связанную с походами в суд, и деятельность Джо теперь ограничивалась в основном делами в офисе и в центре города.

А так как Джо теперь постоянно встречали на Мейнстрит, создавалась иллюзия, будто он ведет дела не менее активно, чем прежде. И поэтому жители Гиббсвилля не сразу заметили, что Джо постепенно сворачивает свою практику. Его пожертвования общине становились все более скудными, но это легко объяснялось тем, что в политической деятельности он теперь участвовал лишь номинально. Всякий раз перед ленчем в клубе «Гиббсвилль» Джо выпивал два мартини, и делал это настолько быстро, что часто этого никто даже не замечал; Джо делал это так же изящно, как носил свои элегантные галстуки, свои превосходные английские туфли и свои искусно пошитые двубортные костюмы. Он стоял у бара и не прикасался к коктейлю до тех пор, пока не был готов его выпить, затем он одним глотком выпивал половину бокала, а вторым — все остальное. Он кивал бармену, и тот сразу принимался за следующий коктейль. После этого Джо шел к заказанному им столику или общему столу и ел ленч. Он не простаивал у стойки с бокалом в руке и не приносил бокал к столу. Кроме того, время от времени — поначалу никогда не делая этого два дня подряд — Джо, перед тем как идти домой на обед, заглядывал в клуб, а в те дни, что в клуб не заглядывал, заходил в бар отеля «Джон Гибб». Его посещения клуба и бара отеля постепенно переместились с шести вечера на пять тридцать, а потом на пять, но эта перемена случилась в течение трех лет и очень постепенно. Переменились не только часы приема мартини, но и его состав: оба бармена теперь без малейшего упоминания об этом отлично знали, что мартини следует приготовить двойной крепости. И через пять лет Джо уже выпивал два двойных мартини перед ленчем, четыре двойных перед возвращением домой к обеду и еще один вместе с Эдит перед обедом.