Время, чтобы вспомнить все - [153]

— Я не знаю, — сказал Уильямс.

— Я бы выбрала Общественную неделю. Это больше похоже на каникулы. Но нам давали кучу домашней работы. Ох уж эта домашняя работа! Ты, наверное, не возражал бы, потому что любишь читать, а мне всегда хотелось выбежать во двор и поиграть в бейсбол или еще в какие-нибудь игры. Я тогда была просто как мальчишка. Терпеть не могла быть девчонкой. Ну, у меня это прошло. Принести тебе что-нибудь с кухни?

— А что там есть?

— Если хочешь, налью тебе стаканчик. Хочешь выпить? У меня еще есть то виски, что ты принес позавчера. Смешать с элем?

— Хорошо, смешай с элем.

— У нас имбирного эля было полно, если только мы его позавчера не выпили. А если его нет, выпьешь чистого виски?

— Мне все равно, — сказал Уильямс.

— Мне кажется, у нас еще целая бутылка. Ты принес домой шесть бутылок, а мы, кажется, выпили только пять. Я пойду посмотрю.

— Хорошая мысль, — сказал Уильямс.

— Ты думаешь: «Могла бы пойти и посмотреть, а не стоять тут и рассуждать зазря».

— Если ты не пойдешь, я сам пойду.

— Ладно, не кипятись. Могу поспорить, что Эдит Чапин не пойдет на кухню обслуживать своего мужа. Только не она. У нее на то дворецкий.

— Я тоже найму дворецкого.

— Чтобы потом завести французскую горничную.

— Так ты принесешь мне виски или мне идти за ним самому?

— Ладно, юрист, сиди где сидишь. Иду-иду. Медленно, но верно.

На следующее утро Ллойд Уильямс позвонил Майку Слэттери. Эти двое не были друзьями, главным образом потому, что по традиции округа Лэнтененго уэльсцы с ирландцами дружбу не водили. Но тем не менее отношения у них были дружелюбными.

— Что же окружному прокурору от меня нужно в такое время суток? — спросил Слэттери. — Надо срочно покопаться в моей совести.

— Это твое личное дело. Ты в ней, похоже, долго не копаешься. Так что в ближайшие дни выбери время и как следует покопайся.

— Ладно, обменялись любезностями, и хватит. Теперь давай ближе к делу, — сказал Майк Слэттери.

— Что ж, Майк, я не против, — сказал Уильямс. — Я, как и все, читаю газеты.

— И что же?

— Джо Чапин когда-нибудь дрался на дуэли?

— Дрался ли Джо Чапин на дуэли? Ты меня это спрашиваешь с какой-то хитрой целью. Я не знаю, дрался Джо Чапин когда-нибудь на дуэли или нет. Что это еще за хитрости?

— Ну, я только что проверил: если он дрался, то, согласно статье 12, раздела 3 Конституции нашего великого штата, любому, кто хоть когда-нибудь дрался на дуэли или вызывал кого-либо на дуэль, воспрещено занимать важный государственный пост или получать в нашем великом штате какую-либо прибыль.

— Ты к чему-то клонишь, но я не понимаю, к чему.

— Не понимаешь? Неужели сегодня утром я хитрее тебя?

— Выходит, что так оно и есть.

— Почему бы тебе не раздобыть пару ребят, которые поклянутся, что Джо Чапин когда-то дрался на дуэли, и тогда, как только наступит время с ним распрощаться, тебе нужно будет лишь сказать, что он не проходит по статье Конституции?

В ответ воцарилось долгое молчание. Это молчание прервал Уильямс.

— Ты меня слышишь?

— Да, слышу, — ответил Майк Слэттери. — У меня к тебе, Ллойд, есть один вопрос.

— Давай спрашивай.

— Это что, твоя новая острота? И ты всех уже в суде ею рассмешил?

— Да нет, я хотел ее сначала испробовать на тебе, — сказал Уильямс.

— Что ж, ты испробовал, и мне ни капли не смешно. Я даже не улыбнулся. И сейчас я тоже не улыбаюсь. Если ты разбираешься в том, что тебе на пользу, а что нет — а я ни разу не видел, чтобы ты этого не понимал, — ты такого рода остроумие оставь при себе. Если ты положил глаз на место в конгрессе или должность окружного судьи, эту шуточку ты никому больше не повторяй, и подобные ей шутки тоже.

— Я не думал, что она произведет на тебя такое сильное впечатление.

— Так зачем ты так расстарался? — спросил Майк Слэттери.

— Я расстарался потому, что даже если бы я только что родился на свет, я и то бы сообразил, что ты собираешься сделать с Джо Чапином, а ведь ты мог выбрать кого-нибудь другого.

— Я прямо ушам своим не верю. Ты что, сам себя назначил его ангелом-хранителем?

— Нет.

— Тогда я дам тебе бесплатный совет. Не суй свой нос куда не следует. Ты толковый окружной прокурор, и давай продолжай служить жителям округа Лэнтененго и получай от этого удовольствие, потому что не исключено, что это твоя последняя возможность им послужить. Закончится твой срок, и тебе, может быть, придется уйти в отставку и заняться частной практикой, чего тебе вовсе не хочется.

— Нет, не хочется, но после того, что я сегодня утром тебе сказал, я сегодня ночью, черт подери, спокойнее буду спать.

— А я, Ллойд, отлично спал и прошлой ночью. Могу поспорить, что мне вообще спится лучше, чем тебе. И я отлично буду спать сегодня ночью потому, что я объяснил тебе, какую самую большую в жизни ошибку ты можешь совершить. Заявил свой жалкий протест, а теперь помалкивай.

И, не говоря больше не слова, Майк Слэттери повесил трубку, но тут же набрал номер телефона помощника окружного прокурора в офисе Уильямса.

— Джеймсон слушает, — послышался голос заместителя прокурора.

— Ральф, твой босс рядом?

— Нет. А с кем я говорю?

— С Майком Слэттери.

— Он у себя в кабинете, за закрытой дверью.