Время, чтобы вспомнить все - [133]

— И все же это занятно: лет восемь — десять назад я бы чуть ли не поклялся, что он демократ. И особенно примечательно то, что за такое сравнительно короткое время человек может стать известным всей стране. Я, как ты знаешь, всю свою жизнь был республиканцем, а вчера мы выдвинули на выборы в президенты человека, который, как я думал, принадлежит к другой партии.

— Ну, мистер Гувер был настолько занят тем, чтобы прокормить людей в Европе, что ему было не до политики.

— Поразительно, — сказал Джо, — что такой большой чести, величайшей в стране чести, человек может удостоиться в мгновение ока. Кем был Кулидж, когда его кандидатуру выставили на должность вице-президента? Он был губернатором Массачусетса, который уладил забастовку полицейских. Кем был Хардинг? Ну, Хардинг, наверное, неудачный пример, потому что он был не только губернатором своего штата, но и сенатором в конгрессе. Но взгляни на наших противников. На демократов. Уильсон — губернатор и президент колледжа. Кокс? Никто. А с Франклином Рузвельтом, который баллотировался в вице-президенты, я был даже немного знаком. По крайней мере мы в колледже встречались на танцах. Я всегда считал его типичным нью-йоркским снобом.

— И при этом он демократ. Рузвельт демократ. Это все равно что портной Коэн на католической мессе.

— Кем был этот Рузвельт? Заместителем министра морского флота, и выше этой должности он никогда не поднимался, но если бы, упаси Господь, его избрали и этот, как его там, Кокс умер, то парень, с которым я был когда-то знаком, мог стать президентом Соединенных Штатов. Президентами становятся не такие люди, как сенатор Бора или сенатор Лодж. Президентом часто становится человек, которого люди в стране почти не знают.

— Некоторых избирают в сенат, и они там настолько хорошо устраиваются, что им и не надо возвращаться домой. Он могут провести в сенате полжизни. Естественно, я не говорю о себе, я имею в виду сенат Соединенных Штатов. Но одно дело, когда тебя раз за разом переизбирают в сенат, а другое дело, когда тебя выдвигают в президенты. В каком-то смысле легче быть избранным в президенты. Возьмем, к примеру, Доса. Мне лично Чарли нравится, но на президента он не тянет. Из него, может, и получился бы хороший президент, но он не кандидат в президенты — по крайней мере против Эла Смита ему не устоять. В кампаниях, которые проводил бы Дос, Эл Смит дока, и меня не удивило бы, если бы он победил Доса. Но нашего парня Смиту не победить. Страна сейчас процветает, и в этих выборах так называемые независимые избиратели будут играть еще меньшую роль, чем обычно, потому что независимые не станут голосовать за католика. Если бы людям пришлось голосовать за католика, чтобы получить бесплатную кружку пива, они предпочли бы обойтись без пива. Я думаю, Гувер побьет Смита с таким счетом, что Смиту потом никогда не оправиться. А, как католик, я вот что скажу: лучше бы он себя и не выдвигал. Если бы я даже не был стойким республиканцем, я бы за него все равно не голосовал. Нельзя подмешивать к политике религиозные вопросы — это не только не приносит пользы, но может и как следует навредить.

— Это точно, — согласился Джо.

Оба они чувствовали себя утомленными, но в душном грязном поезде уснуть никак не удавалось. Время от времени в курительную комнату забредал какой-нибудь полупьяный делегат. Проводника не было и в помине. Джо и Майк сняли пиджаки и сидели в рубашках, и Майк, как ни старался, не мог припомнить, чтобы хоть когда-нибудь видел Джо без пиджака, — ну разве что на площадке для гольфа.

— Интересно, о чем сейчас думает такой человек, как Герберт Гувер?

— Сейчас, ночью? — спросил Майк. — Да он, наверное, спит как убитый.

— Ты думаешь? Зная, что он практически избран президентом Соединенных Штатов?

Майк улыбнулся.

— Ему было бы приятно это услышать, и Национальному комитету тоже. Да, я почти уверен, что он спит. Не забывай: он инженер-строитель и исколесил не одну милю. Много жил за границей, и не в самых роскошных условиях.

— Я знаю. Но сегодня вечером… Я точно знаю, я бы ни за что не уснул. Вот мы едем со скоростью шестьдесят — семьдесят миль в час. За окном темно, и там ничего не видно, но мне совсем не трудно представить себя на его месте: я гляжу в окно и говорю себе: «Если я буду ехать еще пять дней и ночей от побережья до побережья на самой большой скорости, я все еще буду ехать по стране, в которой меня избрали президентом. Один-единственный человек из ста двадцати миллионов».

— А ты, Джо, хотел бы стать президентом?

— Что?

Майк понял, что и сам вопрос, и его тон застигли Джо врасплох.

— Я? Президентом? Нет, спасибо.

Но Майк увидел то, что обычно видел в сходных обстоятельствах, когда задавал вопросы о политических устремлениях другим притворщикам. Если он заставал их врасплох, то получал ответ на свой вопрос. Ему хотелось задать Джо множество других вопросов, но теперь, когда Джо только что ответил на один из них, он станет отвечать осторожнее.

— Что ж, выспаться, похоже, не удастся, но я все же на несколько часов прилягу, — сказал Майк.

— Ложись на нижнюю полку. Я спать не буду.