Время «Ч» - [8]

Преодолев невысокую каменистую гряду, Тихомиров и Климов вышли в долину реки. Справа и слева она была зажата мохнатыми холмами. Обычно зеленые, во время дождей они обросли ковром голубики и приобрели жутковатый ультрамариновый цвет.

Вся долина была покрыта свежими воронками шурфов. Они располагались правильными линиями, напоминали следы умелого бомбометания. И на всем этом огромном полигоне жалкими козявками копошились три человека: один, согнувшись, стоял на берегу реки; второй долбил лунку, чтобы заложить очередной заряд; третий — таскал к реке грунт.

Тихомиров орлиным взором окинул долину, обращаясь к лейтенанту, удовлетворенно сказал:

— Все на месте… К кому пойдем?

— К начальнику.

Прораб понимающе кивнул, заковылял вдоль берега.

5

Вадим Петрович Шаронов в резиновых сапогах стоял в воде, нежно, как люльку младенца, качал лоток, выбрасывая пустую породу. Наконец он довел пробу до кондиции и дрожащими от возбуждения пальцами достал из кармана непромокаемой японской куртки большую лупу. Он с надеждой глянул в нее, как в волшебное зеркало — и тут же среди желтых пылинок кварца сверкнули золотые чешуйки. «Вот так-то…» — ехидно сказал Шаронов и кому-то там, в небе, погрозил кулаком.

— Вадим Петрович… — услышал он за спиной.

Шаронов оглянулся: на берегу, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял прораб Тихомиров и рядом с ним — румяный коренастый пограничник; накинутый плащ скрывал его погоны. «Кто это? Офицер или солдат?» — тревожно подумал Шаронов.

— Вот… товарищ лейтенант… с заставы.

— Сейчас…

Шаронов вышел на берег, осторожно слил пробу в полотняный мешочек, завязал его. Затем вытер тряпкой воспаленные красные кисти, протянул офицеру руку, представился:

— Шаронов, начальник поисковой партии.

— Лейтенант Климов. Прибыл по сигналу… Следователь будет через несколько дней.

Вадим Петрович пристально глянул на пограничника, кадык его нервно дернулся.

— Замени меня, — приказал Шаронов прорабу и кивнул на лоток; затем предложил лейтенанту: — Отойдем в сторонку, потолкуем…

Пошли к небольшому переносному навесу, сели на пустые ящики из-под амонитных патронов.

— Курите?.. — с надеждой спросил Шаронов.

— Нет.

— Жалко… А то мои промокли… — Вадим Петрович приподнялся, посмотрел, как Тихомиров начал промывать очередную пробу, снова недоверчиво зыркнул на лейтенанта: — С какой миссией прибыли?

— Выяснить обстоятельства преступления… — Климов кашлянул и для солидности добавил: — В целях охраны границы…

— Вот как? — Шаронов удивленно вскинул брови. — А я думал, сейчас заломите нам руки и поведете под конвоем.

— Такого указания не было.

— И на том спасибо… — Вадим Петрович облегченно вздохнул. — Ну, что ж… выясняйте…

— Скажите, вы… кого-нибудь из своих подозреваете?

— Любой мог угробить! — спокойно заявил Шаронов. — Дрянь народ…

— Не понял.

— Тужиков — бывший уголовник. Ему это дело оформить — пара пустяков… А Петя Никишин — ординарец начальника нашего управления — товарища Власенко. Он ко мне специально приставлен, так сказать — для досмотра… Из стратегических соображений тоже мог…

— Как это?

— Поясню… — губы Шаронова вытянулись в узкую нитку, подбородок обострился. — Вы знаете, что такое для геолога найти золото? Это значит в один миг из лейтенанта превратиться в генерала!.. Золото требует интуиции, удачи… Я несколько лет доказывал, что здесь оно есть… В управлении надо мной смеялись, товарищ Власенко лично говорил: заболел «золотой лихорадкой». С большим трудом я пробил эту разведку… И что же?.. — Вадим Петрович распахнул куртку, достал из-под нее планшет с картой. — Вот, смотрите… Это линии шлиховых проб, распределения золотых «знаков»… Контуры россыпи почти определены… Но мало того, как раз в ту роковую ночь я понял: здесь не просто россыпь… Здесь золотоносный узел! Там… — Он указал рукой в сопки, откуда текла река. — А это уже открытие. И Петя Никишин все рас-пре-крас-но понимает… Он быстро смекнул, что будет с его шефом, когда в министерстве всплывут стенограммы наших заседаний, на которых я бился лбом, отстаивая свою идею… Но сейчас мы имеем один явный результат — труп промывальщика Мохова… Пролитая кровь проявит свою магическую силу… Считайте, эта карта залита ею… Хотите, я вам расскажу, что будет в ближайшие дни?.. Нашу разведку ликвидируют, меня на несколько лет отстранят от поисковых работ. А на следующий год сюда нагрянет товарищ Власенко! И блестяще подтвердит свои «гениальные догадки»!.. Так-то!..

Климов с изумлением выслушал этот монолог. Он недоверчиво всматривался в лицо Шаронова, не понимая, разыгрывает тот его или говорит серьезно? Вадим Петрович смотрел на него, как сфинкс.

— Думаете, Никишин мог из-за этого пойти на преступление? — тихо спросил Климов. — Что-то не верится…

— Вы военный, значит — карьерист… Должны понимать!

Климов обиделся:

— Почему вы решили, что офицер — обязательно карьерист?

— А что еще могло привести вас в армию? По виду вы парень городской, культурный… Или у вас папа — маршал?

— Нет. Мой отец — врач… А службу свою я люблю. Такое явление вам известно?

Шаронов криво усмехнулся.

— За что, если не секрет? Что она вам дает?

— А за что любили свою работу Ушинский, Макаренко, Сухомлинский?.. Любой офицер кроме всего прочего — педагог… Или организатор воспитательного процесса… Каждый год ко мне приходят молодые ребята — из деревень, из аулов, из поселков… А через два года я верну Родине настоящих мужчин — разве это не святое дело?