Время «Ч» - [9]

Шаронов облизал обветренные губы, прищурился, спросил:

— Вы сколько служите на заставе?

— Месяц.

— Ой, не могу!.. — Он от души рассмеялся, потом сказал: — Как ваше имя, отчество?

— Владимир Николаевич.

— Давайте, Владимир Николаевич, заниматься своим делом. Я вам еще нужен?

— Нужны, — властно произнес лейтенант. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело Мохова?

— Я вам уже говорил: этой ночью у меня мелькнула догадка о золотоносном узле. Своего рода озарение… Понимаете?.. Характерные геологические особенности района, карта шлиховых проб — все это жило во мне, терзало, мучило… И вдруг я понял — почему!.. Я был очень возбужден… Хотелось как-то успокоиться, проверить свои доводы… Надел куртку, вышел, долго ходил вдоль берега. Вернулся — в палатке лежит человек. Он был еще теплый… Я посмотрел на часы — без десяти минут два… Что еще?.. Замочек на сундуке был сорван. В руке Мохов держал самородок… Ну, это вы, наверное, знаете? Вот, пожалуй, и все…

— Когда выходили, ничего подозрительного не заметили?

— Нет. Все спали, день был тяжелый… Я сам падал от усталости.

— Потом вы пошли в большую палатку, подняли Тихомирова?..

— Да.

— Все были на месте?

— Я уже говорил: дрыхнули без задних ног…

— Как отнеслись люди к такому необычному происшествию?

— Спокойно. Народ суровый, без эмоций.

— Вы обращали внимание, у Мохова с кем-нибудь были сложные отношения?

— Повторяю, народ своеобразный… Джека Лондона читали?

Климов утвердительно кивнул.

— Вот… Значит, представление имеете… Любой из них мог его угробить. Даже Тихомиров… Он мужик себе на уме…

6

Спотыкаясь о крупную гальку, Климов брел по долине к тому месту, где кончалась линия воронок. Там здоровенный детина долбил ломом землю и крякал так, будто хотел пробить ее насквозь.

Лейтенант был недоволен предыдущим разговором. Во-первых, сам Шаронов ему не понравился — злой какой-то, дерганый. Но не это главное… Климову показалось, что Вадим Петрович не до конца был искренним, что-то не рассказал — утаил…

У Климова была своя тактика общения с людьми. Он считал, что в любой личности — даже на первый взгляд самой мерзостной — есть «рациональное зерно», или, проще говоря: в каждом человеке есть что-то хорошее и интересное… Обязательно есть такая область, в которой вы «сочувствуете». Пусть даже самая маленькая: дети, любовь к природе, уважение к родителям, чувство юмора… Так вот, вступая в контакт с человеком, Климов прежде всего искал это «рациональное зерно». Но сейчас, разговаривая с Шароновым, он его не нашел. И от этого ему было плохо…

Между тем детина вставил в лунку красный амонитный патрон, вкрутил взрыватель; выполняя правила техники безопасности, огляделся по сторонам и увидел Климова. Он смахнул пот со лба, стал терпеливо ждать, когда тот подойдет.

— Здравствуйте… Я — лейтенант Климов.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — сверкнув крупными зубами, ответил богатырь. — Моя фамилия Никишин… Петя… Руку протягивать не буду: зело грязная… — Никишин снова улыбнулся и добродушно сказал: — Вас, товарищ лейтенант, еще там… на заставе приметил. Я ведь тоже в пограничниках служил, в Краснознаменном Среднеазиатском округе. Так что закален жгучими песками и вьюгами…

— Вот это замечательно, Петя, что вы бывший пограничник! — искренне обрадовался Климов. — Это подарок судьбы! Давайте мы с вами, как воины границы, обсудим оперативную обстановку?

— Давайте… — покладисто согласился Никишин. — Только сначала я «ахну» этот шурф, потом у меня по плану — перекур. Тогда, стало быть, и поговорим. Ладно?

— Ладно… — Климов тоже улыбнулся и про себя подумал: «Все-таки Шаронов молодец! Личный состав свято блюдет дисциплину».

Никишин завел лейтенанта за корявый валун, крутнул ручку машинки. Хлопнул взрыв, брызнули по сторонам комья грунта, запахло кислой гарью.

— Ну, вот и все, — трагическим тоном сказал Никишин. — Слушаю вас, товарищ лейтенант, очень внимательно.

— Как вы думаете, Петя, кто убил Мохова? — Климов старался уловить, какие чувства пробудит в собеседнике этот вопрос.

Никишин сунул руку под капюшон, почесал затылок. Шерстяная шапочка сдвинулась, из-под нее выползла потная прядь морковно-рыжих волос.

— Черт его знает, товарищ лейтенант! Ума не приложу! Может, кто со стороны? Хотя кто же? Разве медведь… — Петя достал из кармана кубик сахара, предложил: — Хотите?.. — Климов отказался; Никишин бросил сахар в рот, заложил за щеку, посасывая, сказал: — Мохов этот… скрытный мужик был, жадный. Я его не любил!

— С кем он дружил?

— Да ни с кем… Все больше молчком. Правда, иногда с Вадимом Петровичем шушукался.

— О чем?

— Не знаю.

Климов помолчал, обдумывая очередной вопрос, потом спросил:

— А Вадим Петрович… Он как… ничего парень?

Никишин лукаво ухмыльнулся:

— Начальство неудобно обсуждать.

Лейтенант смутился, попытался оправдаться:

— Вы меня не так поняли… Я уже говорил с Шароновым, он рассказал, что у него непростые отношения с Власенко — начальником управления.

— «Непростые» — не то слово, товарищ лейтенант. Власенко по-своему любит Шаронова, Вадим Петрович — его ученик, самый толковый… Только ведь он какой, Вадим Петрович? Самолюб — одного себя понимает… Власенко, пока начальником стал, и комариков своей кровушкой покормил, и болота помесил. За ним — медь, цинк, уголек в Якутии… А Шаронов сразу на золото нацелился.