Время ангелов - [4]
— Неужели, Гастон? И как же вы ее заперли? Ключ надежно спрятан.
— Ну, я… неважно. Важно одно: я женюсь.
— На ком же, Гастон? На ком вы хотите жениться? на бедной Валери? Она вас ждет уже давно.
Валери! Огромные ступни, кожа вокруг глаз темная, а если присмотреться — в мелких коричневых точках, и кто-то хочет, чтобы я на ней женился, упаси боже!
— Нет. Я женюсь на девушке, с которой познакомился вчера вечером. В конце концов, я ей обещал и не понимаю, как могу взять свое слово обратно. Я же Будивилль.
— О! Вы — Будивилль? Судя по тому, как вы себя ведете…
— Годфруа, честь нашей матери…
— Что тут, по-вашему, затрагивает честь нашей матери?
Имена детей должны начинаться на одну букву, — тявкнул голос из прошлого, — вы забыли, каких вы кровей, мой дорогой? Послушайте, вот, например, дочери египетского царя…
— Но если вы, как мне показалось, предполагаете, что Гастон может быть не Будивиллем, значит…
— Пустой спор! Учтите, Гюстав, я никогда не говорил ничего предосудительного о нашей матери.
— Да, но если вы предполагаете…
— Я себе такого не позволил бы…
Они горячились, их лица почти на треть окрасились в опасный пунцовый цвет. Больше эмоций, советовал между тем доктор, давление слишком высокое, никаких гор. Мы? И горы? Хлористый кальций, если все-таки когда-нибудь решитесь! И вот однажды принц Гонто-Бирон проездом из Эвиана после нескольких бессонных ночей за игорным столом высадился со своей яхты на приватном причале Поссесьон и за обедом, между грушей и сыром, выразил желание совершить ознакомительную прогулку в горы. Прогулка заняла весь день, Бородачи и Гонтран взяли коляску и ехали вдоль гор по долине. На лесопилках возвышались башни из досок, сложенных вперекрест, как руки в игре в жгуты, вдруг туча закрыла солнце, наступила ночь, пахнущая сыростью и мхами. А уж какие только ароматы не источала низкая трава, веками растущая между каменными глыбами, забытыми здесь со времен сотворения мира. Бородачи страдали молча, лица на треть закрыты от солнечных лучей откидным верхом коляски. Принц вернулся в Эвиан красный как омар, тетя Урсула долго стояла у окна, провожая его яхту взглядом. Мало-помалу острая обида — замуж не взяли — притуплялась, таяла, предсказывая близкую смерть. Но, черт возьми, как ей-то сообщим? Что братец решил жениться на укротительнице львов? Она лишит нас наследства. Заладил безумец: красавица, красавица. Если женщина красивая — это что, повод жениться на ней? Досадно, имя наше исчезнет, род угаснет, как изящно выражаются французы, тетя Урсула тоже ведь не нашла себе мужа. Молчаливые чопорные родители — всегда, даже в самую сильную жару, в черном платье с настоящим кружевом и воротниками из китового уса — возили ее на воды. Напрасно. Все эти благородные Нивернэ, Пуатевен, Оверна были католиками. Они возвращались в пахнущий суслом дом, сбор винограда заканчивался, урожай, поместье, виноградники — вечные, как рай, но, господи боже, друг мой, наша Урсула! Ей же скоро тридцать. Господи боже, друг мой, а этот эльзасец, навещавший нас недавно? Но, черт, побери, он продает сельскохозяйственные машины! Да, понятно, но…
Они, вздыхая, написали родителям эльзасца, тоже уже не слишком молодого человека с золотым лорнетом. То ли письмо потерялось, то ли ничего не разобрал его отец, аптекарь, живший в квартире с окнами во двор, с турецким туалетом на лестнице, с неповоротливой и огромной, как кит, ванной в кухне, с коврами вместо занавесок из-за того, что соседские окна слишком близко — единственный солнечный луч среди лета в пять вечера, говорила она с улыбкой, немного запыхавшись, кутая плечи в шерстяную шаль, о! позвольте, позвольте мне приблизиться к ней, ухватиться за одного из множества ангелов, летающих в пространстве, позвольте мне оставить этот безумный мир, скачущий на деревянных лошадках, и говорить только о ней, о той, чью могилу осквернили и окружили рвами, но по одной малюсенькой косточке можно угадать ее облик, смысл моей жизни, истинная любовь моя — в общем, жених так и не вернулся, и тетя Урсула со своими миллионами осталась незамужней. И теперь придется рассказать тете Урсуле об идиотском плане этого мерзавца Гастона! Боже, как она воспримет? Она лишит нас наследства, зачем, черт побери, мы оставили его одного да еще в новогодний вечер?..
— …вместо того, чтобы привезти домой, уложить в кровать и напоить как обычно тизаном?
Последний, кто осмелился поднять глаза на Урсулу, был учитель младших классов! но он очень быстро женился на девице из своего окружения, Урсула выбросила фисгармонию, на которой играла с ним дуэтом, а Будивилли, онемевшие от изумления, стали свидетелями душераздирающего спектакля: три дня и три ночи их дочь провела в комнате с задернутыми шторами, отказываясь от пищи.
— Это же не по моей вине, Годфруа.
— Не по моей вине, не по моей вине, что вы заладили. И не по моей тоже, разве не так? Ладно, пусть вина не ваша, но как, скажите, объявить новость тете Урсуле? Ну, ну, решайте, ищите. Ничего на ум не приходит? Невеста-циркачка? Разве мы не можем ему запретить? Есть же какая-нибудь процедура? Как другие поступают? О! Почему вы не закончили юридический? Никто не собирался отправлять вас в адвокатскую контору (Будивилль — канцелярская крыса! — абсурд), но вы бы хоть фермеров, которые воруют у нас все, что могут, на место поставили, и разобрались бы с этими Островами… но
Мир романа «Духи земли» не выдуман, Катрин Колом описывала то, что видела. Вероятно, она обладала особым зрением, фасеточными глазами с десятками тысяч линз, улавливающими то, что недоступно обычному человеческому глазу: тайное, потустороннее. Колом буднично рассказывает о мертвеце, летающем вдоль коридоров по своим прозрачным делам, о юных покойницах, спускающихся по лестнице за последним стаканом воды, о тринадцатилетнем мальчике с проломленной грудью, сопровождающем гробы на погост. Неуклюжие девственницы спотыкаются на садовых тропинках о единорогов, которых невозможно не заметить.
«Замки детства» — роман о гибели старой европейской культуры, показанной на примере одного швейцарского городка. К. Колом до подробнейших деталей воссоздает мир швейцарской провинции накануне мировых катастроф. Мир жестокий и бесконечно прекрасный. Мир, играющий самыми яркими красками под лучами заходящего солнца. Мир, в котором безраздельно царит смерть.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга «Пустой амулет» завершает собрание рассказов Пола Боулза. Место действия — не только Марокко, но и другие страны, которые Боулз, страстный путешественник, посещал: Тайланд, Мали, Шри-Ланка.«Пустой амулет» — это сборник самых поздних рассказов писателя. Пол Боулз стал сухим и очень точным. Его тексты последних лет — это модернистские притчи с набором традиционных тем: любовь, преданность, воровство. Но появилось и что-то характерно новое — иллюзорность. Действительно, когда достигаешь точки, возврат из которой уже не возможен, в принципе-то, можно умереть.
Опубликованная в 1909 году и впервые выходящая в русском переводе знаменитая книга Гертруды Стайн ознаменовала начало эпохи смелых экспериментов с литературной формой и языком. Истории трех женщин из Бриджпойнта вдохновлены идеями художников-модернистов. В нелинейном повествовании о Доброй Анне читатель заметит влияние Сезанна, дружба Стайн с Пикассо вдохновила свободный синтаксис и открытую сексуальность повести о Меланкте, влияние Матисса ощутимо в «Тихой Лене».Книги Гертруды Стайн — это произведения не только литературы, но и живописи, слова, точно краски, ложатся на холст, все элементы которого равноправны.
Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.
«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.