Время Анаис - [14]

— И все-таки вы сюда уже приходили?

— Да. Два месяца назад.

— С вашей женой?

— Да. Завалились целой компанией. В ресторане «У Максима» премьеру фильма отпраздновали. Уже поздно вечером Серж пригласил всех к себе пропустить по последней.

— Выходит, вам знакомо было расположение комнат?

— В тот раз в спальню я не заходил.

— А позднее вы тут бывали?

— Только вчера. У Сержа болело горло. С ним это случалось время от времени. По его словам, это было его слабое место.

Бош кивнул на ночной столик, на котором стояла наполненная до края пепельница.

— В день он выкуривал пять-шесть десятков сигарет, не считая сигары после каждой трапезы.

Альбер был рад возможности говорить. Лишь бы пятен крови не видеть. Старался не упустить ни одной детали, точно экзамены сдавал.

— Вчера утром Серж позвонил в контору. Сказал, что нездоров и лежит в постели. Он попросил, чтобы я привез ему сценарий фильма, над которым мы работаем, и часов в одиннадцать я отправил рукопись с Аннетой, нашей секретаршей.

— А потом?

— Я позвонил ему в три часа пополудни, спросил, как он себя чувствует. Он попросил захватить вечернюю почту и после службы зайти к нему поболтать.

Пошарив взглядом, Бош заметил уголки конвертов, выглядывавших из складок одеяла. Тут же лежал сценарий.

— Кто вам открыл дверь?

— Никто. Она была не заперта. Кроме служанки, которая приходит лишь утром, в квартире никого не бывает.

Судебный следователь, наверняка успевший допросить служанку, кивнул. Так поощряют ученика, хорошо отвечающего урок.

— Когда вы вошли, он спал?

— Нет. Сидел в постели.

— Лампа была включена?

— Разумеется. Уже час как стемнело.

Бош посмотрел на лампу, затем вопросительно взглянул на следователя и комиссара.

— Почему же лампа оказалась выключенной? — поинтересовался полицейский чиновник.

— Это я перед уходом выключил.

— Зачем?

— Не знаю. Машинально…

— Он был уже мертв?

— Разумеется.

Альбер заметил, что шторы на окнах отдернуты.

— Шторы были задернуты, — уточнил он.

— Совершенно верно. Вы помните?

… Все так и было. Прежде чем схватить револьвер, Бош посмотрел на окна, желая убедиться, что его не заметят из дома напротив.

— Итак, вы вошли и сняли пальто…

— Не сразу. Я протянул Сержу почту, и когда он ее просматривал, снял пальто: стало душно.

— Долго ли вы намеревались у него оставаться?

— Примерно с полчаса. Я рассчитывал, что он предложит мне выпить. Он всегда предлагал. Когда встречал на улице знакомого, сразу приглашал его в какой-нибудь бар.

— Он много пил?

— Да. Можно сказать, с утра до вечера не просыхал. Но пьяным я его не видел ни разу.

— Что вам бросилось в глаза, когда вы очутились в этой комнате?

Альбер заподозрил в вопросе ловушку. Ловушку, расставленную более ловко, чем в Орлеане или на набережной Орфевр. Но это невозможно. Как могли они узнать об этом, не произведя по крайней мере обыск у него дома? И все же: неужели они заметили? И не сочли, что налицо простое совпадение?

Действительно, едва Альбер переступил порог спальни, он заметил весьма любопытную деталь. Не револьвер, как, вероятно, решили полицейские. Серж Николя всегда носил с собой оружие и охотно его показывал. Так что, увидев револьвер на ночном столике, Бош не удивился.

Он был поражен, увидев на Серже черную шелковую пижаму, покроем напоминавшую русскую косоворотку. Два месяца назад, к очередной годовщине свадьбы, Фернанда подарила ему три точно такие же пижамы, приобретенные, по-видимому, в одном магазине: пижам подобного фасона он никогда прежде не видел. Бош был особенно удивлен этим, поскольку, стремясь одеваться с английской тщательностью, сам никогда не надевал столь эксцентричное белье.

— Это подарок, — объяснила ему Фернанда. — Понравилось, вот и купила. Тебе наверняка будет к лицу.

Лишь вчера, увидев Сержа в постели, Альбер понял, в чем дело, но рассказать о своем открытии не решился: полицейские истолковали бы его неверно.

Убил он Сержа совсем не из-за пижамы. Не из ревности. Если он и подумал о Фернанде, то на одно лишь мгновение, да и то с каким-то горьким чувством.

О том эпизоде, который сегодня всплыл в памяти, он накануне не вспоминал. Это Фернанда настояла, чтобы он надел пижаму в годовщину их свадьбы, да и вела себя развязнее, чем всегда.

Нет, открытие это было для Боша всего лишь еще одной незначительной деталью, не более.

Серж, лежавший в постели, совсем не походил на больного. Он был тщательно выбрит и наманикюрен. Когда Аннета, отнеся утром сценарий, вернулась, по ее игривому настроению Бош понял, чем они с Сержем занимались.

Может быть, следом за ней пришла Фернанда или другая женщина? Да нет. Фернанда, должно быть, больше не наведывалась к Сержу. Она ничего ему не говорила, но уже несколько недель ходила расстроенная. Стала взбалмошной, совсем иначе развлекалась, изменила прическу и манеру разговаривать и ела не те блюда, что обычно.

— Я вас спросил, не бросилось ли вам в глаза что-нибудь, когда вы вошли в комнату?

— Понимаю. Вы имеете в виду револьвер.

— Разве было не так?

— Возможно. Но не в тот момент.

— А когда же? После того как разделись?

— Да. Я тогда сидел.

— Где именно?

— В кресле.

Кресло было опрокинуто. Насколько помнится, сам Бош его не ронял.