Время Алексея Рыкова - [99]
— Я думаю, что нельзя ручаться за то, что население тюрем не придется в ближайшее время несколько увеличить. (Голоса: Правильно!)
Очень тяжело приводить это заявление человека, который одновременно гордился (возможно, и с полным правом), что после того, как он возглавил правительство, заключённых в тюрьмах стало меньше, чем в дореволюционные годы. Конечно, Рыков был далеко не одинок в своих взглядах. Бухарин и некоторые другие партийные руководители того времени выступали по таким вопросам значительно резче. На том же XV съезде член ЦКК А.А. Сольц (его называли «совестью партии») предложил разделить советские законы на «хорошие» и «плохие» и действовать только на основе первых. Ещё дальше пошел другой член ЦКК — М.Ф. Шкирятов, заявивший, что, «кроме буквы закона, должно быть пролетарское революционное чутье». Нетрудно представить, как применялось им это «чутье», когда он в 30-е — начале 50-х годов являлся бессменным заместителем председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б).
Бухарин, Сольц и Шкирятов упомянуты здесь не для того, чтобы оправдать Рыкова. Уже подчеркивалось, что большевики когорты Рыкова не нуждаются в оправдании. Уяснение противоречий в их деятельности в рассматриваемый период требует не оправдательного маневрирования или высказывания фаталистических сентенций типа «что было, то было», а нового научного проникновения в тот сложный политический, морально-нравственный и социально-психологический комплекс общественных отношений, который складывался в 20-е годы.
Воспользуемся для краткого (и конечно, далеко не полного) общего взгляда, на него цитированным выше ленинским определением двух сторон диктатуры пролетариата. Представляется, что по мере восстановления экономики, упрочения мирной жизни демократические начала Советской власти, определённые гуманистическими идеалами борьбы за социалистическую революцию, получали возможность для своего развития. Однако такое развитие в тех конкретных условиях не могло быть реализовано в короткие исторические сроки и, едва проявившись, далёкое ещё от того, чтобы стать необратимым, стало постепенно, к исходу 20-х годов, все более ограничиваться. В то же время исподволь, поначалу малозаметно, диктатура пролетариата вновь, как и в эпоху гражданских войн (но понятно, не так же, в иных конкретных проявлениях), теперь все более оборачивалась своей самой жёсткой, диктаторской стороной, прикрывавшейся псевдореволюционной риторикой.
Деятельность Рыкова в рассматриваемые нами 1926–1927 годы протекала в условиях, когда демократические начала заявили себя в жизни страны. Но одновременно в их ещё хрупкую ткань незаметно и настойчиво уже вплетались разрушительные для неё элементы зреющего крутого поворота к авторитаризму. Насколько сознавал это Рыков? Пока мы не можем четко ответить на такой вопрос. Вместе с тем приходится признать, что Рыков, будучи последовательным сторонником коллективного руководства партией и страной, демократизации общественной жизни, в обстановке резко ужесточившейся внутрипартийной борьбы, искренне не приемля линию Троцкого, Зиновьева, Каменева и отстаивая сохранение «всей большевистской твердости» партии, был вынужден соглашаться с некоторыми мерами, внутренне чуждыми ему и объективно создававшими благоприятную атмосферу для утверждения зреющего авторитаризма. Именно так теперь, по прошествии десятилетий, воспринимаются приведенные выше отрывки из его речи на XV партсьезде[37].
По установившейся в то время традиции, в год проведения партсъезда проходили (но несколькими месяцами раньше, весной) и съезды Советов — республиканские и Всесоюзный. Центральным событием партсъездов были политотчеты ЦК, с которыми теперь выступал Сталин. Такое же значение имели для съездов Советов доклады правительства, сделанные Рыковым на XII (май 1925 года), XIII (апрель 1927 года) и XIV (май 1929 года) съездах Советов РСФСР, а также на III (май 1925 года), IV (апрель 1927 года) и V (май 1929 года) съездах Советов СССР. На Всероссийских съездах Рыков делал доклады как глава правительства РСФСР, на Всесоюзных — в качестве председателя СНК СССР.
После каждого из съездов сессии вновь избранных ВЦИК и ЦИК СССР по его представлениям утверждали составы правительств соответственно РСФСР и СССР. Структура и составы Совнаркома СССР, утвержденные сессиями ЦИК СССР третьего, четвертого и пятого созывов, отражены в таблице на с. 320 (её данные продлены до середины 30-х годов, когда Рыков входил в правительство). Как видно из таблицы, за то время, что он находился на посту председателя Совнаркома, существенных изменений в структуре высшего органа исполнительной власти СССР не произошло (что относится и к структуре Совнаркома РСФСР). Она оставалась в принципе той же, какой была определена при формировании первого правительства СССР летом 1923 года. Реорганизации подверглась только сфера управления внутренней и внешней торговли; кроме того, в декабре 1929 года, когда начались коренные изменения в сельском хозяйстве, был создан наркомат земледелия (ранее такие наркоматы имелись лишь на уровне республик).
