Временный персонал - [12]

— Ты не мог бы сменить пластинку?

Деон умолк и уставился на Майю. Даро опустил голову и уткнулся в тарелку. На несколько секунд воцарилась тишина. Наконец, Деон, придя в себя, медленно произнес:

— Если мой рассказ тебя не интересует…

Майя бросила нож на стол.

— Я не могу больше, ты понимаешь! Всегда эта война! Разве нет других тем для разговора?!

— Ну так найди их, — холодно предложил Деон, — мы слушаем тебя очень внимательно.

— Можно поговорить о кораблях или об Испании, или…

— О моде, о джазе, о ресторанах, — тон Деона был полон сарказма, — это, без сомнения, понравится Марку. А лучше всего поговорить о твоих возлюбленных…

— Что ты имеешь против меня? — перебила его Майя. — Что я тебе сделала?

Деон ударил себя в грудь.

— Ты грубо обрываешь меня. Ты…

Майя встала и ушла в каюту. В зеркале была видна мимика Деона, берущего писателя в свидетели неслыханной дерзости его подчиненной.

— Однако, я не позволю, чтобы подобные девицы устанавливали здесь свои порядки.

Даро попытался примирительно улыбнуться.

— А кроме виски в Испании ничего больше найти нельзя?

Деон что-то пробормотал и, увидев возвращавшуюся с кофейником в руках Майю, демонстративно отвернулся.

Поставив поднос на стол, Майя обратилась к Даро.

— Пойду прогуляюсь. Вы не пойдете со мной, Марк?

Даро вновь улыбнулся Деону, который равнодушно пожал плечами, отпив кофе из чашки.

Оказавшись на берегу, Майя добродушно рассмеялась.

— Я уже спрашиваю себя, стоит ли дожидаться Испании, чтобы смыться с яхты. Вы слышали, как он со мной разговаривает?

— Мне он кажется не совсем нормальным, особенно то, как он говорит. Небольшие дозы алкоголя приводят его в состояние эйфории. Но ничего, попытаемся все-таки выстоять.

Они пошли вдоль пустынного и мрачного причала.

— Мне надоела эта война, — произнесла Майя, потупив глаза, — мой отец был убит во время Сопротивления. Понимаете?

— Деон об этом знает?

— Нет, нет. И не говорите ему об этом, пожалуйста.

— Вы знаете, о чем я сейчас подумал?

— О чем?

— Деон ведет себя так, как будто влюблен в вас.

— Что-о?

— Да-да, его бахвальство… Это для вас, а раздражительность — от несчастной любви. Мне со стороны заметно лучше вас.

— Никогда бы не подумала, хотя… это объяснило бы многое в его поведении.

После продолжительного молчания Даро спросил:

— Чем занимался ваш отец?

— Не помню. Я тогда была очень маленькой. Знаю только, что он был на стороне оккупантов.

— Почему?

— Ну, это все политика… У него были свои основания. От нас скрывают правду об этой войне. Такой человек, как мой отец не мог быть предателем. Я его очень любила… Негодяи…

— Кто?

— Те, кто его убили…

Они замолчали. Каждый погрузился в свои мысли. Затем тишину прервали слова Даро:

— Мне тоже надоели эти разговоры, ведь я также был на другой стороне во время войны.

— На какой стороне?

— … Что и ваш отец. Почти все, что говорит Деон ложь. У меня всегда появляется желание остановить его. Я бы никогда не додумался таким образом привлекать внимание молодой девушки.

Они остановились в самом конце причала. Даро протянул Майе сигарету. Она улыбнулась.

— Не выпить ли нам чего-нибудь?

Они повернули обратно.

В тускло освещенном бистро стояли только два стола. Им предложили белое вино. Майя рассказала о сцене, случившейся накануне прибытия Даро.

— Теперь я начинаю понимать. Деон взял вас на борт, чтобы уберечь меня от тяжелой работы. Он предполагал, что вы будете писать и охранять его судно, в то время, как он сам пойдет со мной на берег. А происходит все наоборот. Я гуляю с вами, а не с ним.

Даро слушал внимательно.

— Этого только не хватало, — продолжала Майя, — все становится невыносимым. Пока не поздно, я вернусь в Канн.

— Не делайте этого! — воскликнул, смеясь Даро. — Один на один с ним я не выдержу! Два месяца его болтовни, подумать только!

Разговор принимал шутливый тон.

— Нет, я за то, чтобы мы остались втроем.

— Вы хотите, чтобы я сошла с ума и выбросилась за борт.

Они дружно расхохотались.

— Что вы делали во время оккупации? — с любопытством поинтересовалась Майя.

— О, эта старая история, похожая на те, о которых рассказывает Деон, только менее героическая, — он скромно улыбнулся и добавил, — я никогда не был патриотом. Я был наемным солдатом.

— По крайней мере, вы откровенны. Я хочу еще белого вина.

— Минутку, посмотрю, остались ли еще деньги.

— Не беспокойтесь, ведь это я вас пригласила. Какое вино! Изысканный аромат… Послушайте, Марк, быть наемником очень выгодно?

— В то время да. И даже увлекательно. Сейчас не знаю.

Майя откинулась на спинку кресла и скрестила ноги.

— Я счастлива, что живу в эту эпоху.

— Почему?

— Чтобы быть наемницей, черт возьми! Среди них есть женщины?

— Не знаю… — Внезапно какая-то мысль пришла ему в голову. — Почему Деон разместил меня в вашей каюте? Ведь у него есть лишний диван.

— Это мне и самой интересно. Однако, не забывайте, что Деон прежде всего капитан.

— А вам не приходило в голову, что Деон мазохист?

— Вы мне помогаете во многом разобраться.

— Ну, так как вы решаете? Если вы покидаете судно, я последую вашему примеру.

— А поездка?

— Признаться, самое главное, что я хотел найти — это человеческое тепло, мне нужно было скрыться от одиночества, и если я обратно вернусь с подругой, значит, моя надежда сбудется.