Времена и люди - [94]
— Что, и тебе ничего не приглянулось?
— Надо же было такой цыганский ситец привезти! — с досадой ответила она. — Кто теперь носит такую пестроту?
— Не тебе бы выступать против селькоопа. Муж как-никак бухгалтер в нем.
— Ну и что, что бухгалтер?
— Извините, я вас не познакомил. Это Елена из Моравки. Но здесь ее все зовут младшей снохой деда Методия. А это супруга нашего многоуважаемого председателя товарища Сивриева.
Милена, улыбнувшись, кивнула приветливо, в глазах же моравской красавицы, уже раскусившей его фокус, вспыхнули злые огоньки, и, не зная, во что выльется ее гнев, он поспешил ретироваться, сославшись на то, что на минутку только выскочил с работы. Удаляясь от магазина, он исподтишка поглядывал назад, не вцепились ли соперницы в волосы друг дружке…
На следующий день Милена остановила его:
— Илия, ты нарочно знакомил меня с этой женщиной?
— Как можно?! Видит бог, совершенно случайно вышло… Ну а то, что я вас оставил… Правда спешил.
— И все же ты это сделал нарочно.
— Ты когда-никогда сама бы узнала. Люди до сих пор шушукаются, что товарищ Сивриев и она… Народ разный, и недовольные есть… Но чтобы я нарочно подстроил… Ты мне плохого ничего не сделала… Я тебя… уважаю.
Он ждал ссор, сцен, криков, но в комнатах наверху ничего подобного не последовало. Единственное — Милена перестала выходить на улицу, посылая за покупками сына. Встречаясь с ним во дворе, держалась холодно. Он же не упускал случая заговорить с ней. Через месяц они снова стали разговаривать. Его ничего не ждало впереди, и было бы глупо на что-то надеяться. Просто общение с ней поднимало его в собственных глазах и, ему казалось, в глазах других людей.
Оранжевое зарево, залившее горы, угасло. Там, на горах, небо было еще светлым, а здесь быстро расползались сумерки, и вместе с ними громче загрохотала в ущелье река.
Он стер землю с мотыги, взметнул ее на плечо: на сегодня хватит.
На следующий день поднялся пораньше; солнце еще не выглянуло из-за Желтого Мела, и, пока Таска готовила завтрак, он окучивал арахис. Один из братьев-яворов, под чьей кроной можно спрятать целый дом, протянул ветви к участку и бросал на него тень. Его широкие ярко-зеленые листья дышали силой, молодостью, а арахис в тени желтел. И зачем ему этот явор? Он отшвырнул мотыгу и отправился за топором.
Эхо отозвалось от Цинигаро и заухало равномерно, гулко: «Ах! Ах! Ах!»
Прибежал отец, раскричался, разохался, мол, грешно рубить дерево, и чем оно ему помешало, крепкое, красивое…
— Поле душит.
— Весь вид у дома испортишь! Остановись, ради бога! В честь рождения твоего явор посажен…
— А мне это важнее, — ткнул он мыском ботинка в землю около пожелтевшего арахиса.
В это время вошли во двор Милена и Голубов.
— Симо! Вразуми хоть ты его! — бросился навстречу им старик. — Доведет дом до погибели…
— Это ваше семейное дело. Я пришел тебе работу предложить. Теплицы устраивают? Сходи посмотри, если нужно, с семьей посоветуйся, а завтра принимайся за дело.
— Опять сторож! Еще не было случая, чтобы дед Драган лизал то место, на которое плюнул. Так и скажи Сивриеву.
— Да не сторож, — в голосе агронома звучала досада, — лицо, ответственное за все материалы для строительства. Опять не то?
— Спа… спасибо, — заикаясь, благодарил дед с радостной улыбкой и добавил: — Я знал, к кому идти.
— Материально ответственное лицо! — возмутился Илия. — В его-то годы? У вас у самих все шарики на месте?
Симо делал ему тайком знаки: дескать, формально назвали так должность, на самом же деле — сторож, самый обычный, без материальной ответственности.
Старик подождал, пока агроном уйдет, и зашептал Милене:
— Говорил я тебе, что бай Тишо все устроит по-людски. Вот, сама видишь.
— Я знаю, что Тодор…
— Нет, нет! Не морочь мне голову. Это бай Тишо постарался.
— Дедушка, я хотела тебя попросить, — начала Милена неуверенно, — у меня сегодня стирка, а потом мне бы пополоскать на реке большие вещи, а Андрейчо брать не хочу — в воду полезет, а еще с прошлого раза простуда не прошла.
Старик прямо-таки оскорбился: о чем речь? Какая река? Андрейчо остается с ним, и никаких разговоров.
Илия, прищурив глаза и поджав губы, смотрел, как она поднимается к себе: ишь, с Голубовым стакнулась, а то чего бы ради ему в такую рань заявляться, не из-за старика же… Пришел к ней условиться. Ах ты, елки-палки… пока председатель над неурядицами голову ломает, эти… Поживем — увидим!
День перевалил за полдень, когда она наконец вышла за ворота с большим узлом белья. Увидим, увидим, увидим! Однако закончил начатое: распилил дерево, поленья сложил в одну кучу, ветки, сучья — в другую и пошел к Влашке-реке. В устье, где Влашка-река вливает свои чистые, светлые воды в черную, всегда взбаламученную Струму, а берег зарос кустами, никого не оказалось, и он зашагал вверх по течению, борясь с искушением сбросить одежду и окунуться в одну из заводей, на дне которых просвечивались голыши, как огромные яйца.
Он не обнаружил ее и у Малого Омута, где обычно полоскали местные женщины, а не обнаружив, всерьез забеспокоился: уж не пошла ли на водопад? Берег там голый, место открытое.
Так и оказалось. Уже издали он увидел выполосканные белые простыни, растянутые на камнях, показавшиеся ему в первый момент белорунными овцами, сгрудившимися у реки, потом разглядел и «пастушку». Она то заходила по колено в воду, то выбегала на берег, обряжая очередной камень в белое руно.
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.