Времена и люди - [31]
Нено шепчет на ухо главному агроному:
— Вот он, Мирон, о котором шла речь. Ты говорил, что не помнишь, кто это.
— Эй, открой-ка нам, — просит Сивриев. — Покажи, как живете.
— Какая ж это жизнь? Скотина — и та живет лучше.
Заглянув в палатку, они видят кровати с пружинными матрацами, покрытые одеялами, но такие неприглядные, будто на них и не спят люди. Разобранный транзистор стоит в углу; плитка-спиртовка искорежена, перевернута вверх дном.
— Сколько у вас пало овец?
— В бумагах, которые мы вам посылаем, написано.
— Написали одно, а партийному секретарю сказали другое. Где правда? Из-за этого мы сюда и приехали.
— Неужто? Ну и как, ножки-то не болят?
— Чего вам тут не хватает?
— Спроси, чего хватает. Это вы жизнью называете? — И пастух кивает на палатку.
— Эх, Мирон, Мирон! — вступает в разговор бай Тишо. — Тебя, браток, хоть во дворец поместишь, ты и там грязюку разведешь. Отвечай, в чем нуждаетесь. А то могу сам сказать: нужны вам руки, которые прежде всего вымели бы тут и вычистили.
— Мы хотим дома жить, со своей семьей. Ведь и мы люди, хозяин. Верните нас в поле, иначе я за себя не отвечаю…
— Не нравится — уходи! — прерывает его Сивриев.
— И уйду, ты меня не пугай. Или думаешь, Югне — твоя собственность? А ты, бай Тишо, ты наш человек, вместо того, чтобы того… ты его защищаешь.
— Иди на сыроварню, не то молоко прокиснет. А когда спустишься вниз, приходи, поговорим с тобой отдельно. Иди, — выгоняет его бай Тишо и обращается к главному агроному: — Не придирайся к нему, такие у них устои. Отец его, пусть земля ему будет пухом, был такой же. Хоть золотом его осыпь — ему все мало. Оставь его. Важно, что слух о массовом падеже овец оказался неверным. Вот что важно.
Пока шла перепалка с Мироном, Нено не проронил пи слова.
Только когда агроном прошел вперед, он прошептал бай Тишо:
— Факт, не продумали мы все досконально. Напрасно угнали стада от подножия, напрасно пригнали их сюда. Ко мне через день приходят люди, жалуются.
Влажный тенистый лес оканчивается неожиданно. Тропинка выводит их на луг — сплошное море мягкой ровной травы. Сивриев смущается, словно удивленный этим пестрым необозримым ковром, и повторяет только что пришедшую ему в голову мысль, что здесь можно было бы вырастить сотни стад. Это дорогое, слишком дорогое овечье молоко… Как хорошо было бы, если бы его вообще не было.
— Над чем голову ломаешь? — спрашивает Нено, подойдя незаметно.
— Ломаю вот. Знаешь ведь, своими глазами видишь: черное, а все-таки говоришь: белое…
— Не понимаю.
— Думаю я об овечьем молоке — оно для нас не белое, а золотое. От сотни овец чабан тебе надоит три тонны стоимостью восемьсот левов, а ты ему — две тысячи дай!
— Ты что предлагаешь?
— Не доить. Дешевле обойдется.
— А дальше?
— Надо увеличить стада. Вместо ста голов на одного пастуха придется двести. Уменьшатся затраты труда, а экономика оздоровится сама по себе.
— А план по молоку?
Отшатнувшись, Нено смотрит остекленевшими глазами и тяжело дышит. Губы побледнели, на лбу выступили крупные капли пота и не стекают, как у всех нормальных людей, а продолжают висеть, где выступили.
— Не будем себе воображать, — сказал он, хватая воздух ртом, точно рыба, выброшенная на песок. — Не будем воображать, что кто-то нам уменьшит план по молоку.
— Заменим его коровьим. Только подумать: одна средняя корова — и целое стадо овец!
Бай Тишо подходит к ним ближе.
— Не играй с огнем, Тодор. Это не так просто.
— И еще один вопрос, — не успокаивается Нено. — Как ты переубедишь кооператоров? Они знают: если есть овца, то она должна давать молоко.
— А ты слышал, что хоть где-нибудь в мире выращивают овец только ради молока, а не ради шерсти и мяса?
— Ты этого мне не говори, скажи это лучше крестьянам. Поглядим, как ты их убедишь.
— Я не собираюсь их убеждать. Только покажу им расчеты. У кого есть голова на плечах, тот поймет, а остальные… Они, чего доброго, захотят, чтоб я им землю вернул, а они бы ее обрабатывали как когда-то, с воловьей упряжкой. Повторяю: наша овца не молочная, для доения она не годится.
Дом деда Методия приютился в укрытой от ветра круглой ложбинке. Окна его, как у большинства старых домов, маленькие, с деревянными решетками. Лес доходит до самого сарая, где хранится солома, а за сараем тянется фруктовый сад. Бай Тишо объясняет, что это единственное место в районе, где еще пользуются керосиновой лампой.
Методий славится пчелиным медом, крепкой сливовицей и красивыми невестками. Это кроткий старичок с младенчески чистым лицом. Все у него мужское — и борода, и лысина, и скулы, и руки, но все в уменьшенном виде. От слов его, умных, добрых, веет спокойствием и мудростью. Собеседника он слушает внимательно и лишь в нескольких точных словах выражает то, что требуется.
— А почему ты не сделал террасами свой огород, как несколько лет назад делали все в хозяйстве? Очень у тебя крутой склон… — говорит Сивриев, незаметно подмигивая Нено.
— Да чтобы я носил сюда дикую землю сверху?! Что же на ней завяжется? Пускай даже и завяжется — однако вырастет ли? А так дерево знает: ровно тут и круто… точно как мать его научила. Только мне не больно-то уж хорошо, одряхлел. Пока сидишь наверху — еще бог с ним, а приспичит вниз спуститься — ох, мука мученическая.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.