Врата Небесного спокойствия - [5]

Чжао не успел понять, что происходит. Его джип столкнулся с группой перебегавших дорогу мятежников; один человек упал прямо перед колесами машины. Шофер затормозил. В мгновение ока Чжао потерял из виду товарищей, которые продолжали движение, и оказался в центре возбужденной толпы. На джип обрушился шквал тяжелых ударов. В двухстах метрах от них взорвалась машина. Слепящая вспышка высветила искаженные ужасом и ненавистью лица.

— Что мне делать…

Это были последние слова водителя Чжао. Нападавшим удалось открыть дверцу, они выволокли солдата из машины, повалили на землю и начали избивать палками.

— Убей его! Убей его!

Толпа истерически вопила. Бросив труп шофера на тротуар, люди вернулись к джипу и принялись молотить кулаками в окна и двери, которые Чжао успел заблокировать. Внезапно брошенный кем-то булыжник пробил ветровое стекло и попал ему в голову. На несколько секунд он потерял сознание, а придя в себя, услышал, как кричат от ужаса солдаты на заднем сиденье. Толпа яростно ревела:

— Там лейтенант, сожжем его живьем, отомстим за себя!

Машину опрокинули. Облили бензином. И подожгли.

— Выходите! Быстрее! — приказал Чжао и открыл дверцу со своей стороны.

Толпа набросилась на него. Его лицо было залито кровью, и он ничего не видел под градом ударов — его били кулаками и палками. Рука инстинктивно нащупала висевший на груди автомат. Зарычав от ярости, он пустил его в ход, потом побежал, стреляя по движущимся целям. Толпа расступилась. Он смутно видел падавшие на землю тела — они напоминали сорванные порывом ветра листья — и почти радовался стонам и рыданиям. Когда взорвался джип, он мгновенно лишился слуха.

На следующий день Чжао проснулся в госпитале пекинского гарнизона. Голова у него была забинтована. После обеда его навестил командир части. Он передал лейтенанту благодарность от Центрального Комитета Коммунистической партии и Министерства обороны, после чего показал Чжао фотографию и сообщил:

— Ее имя Аямэй. Она — из числа главных организаторов мятежа. Воспользовалась вчерашними беспорядками и ускользнула с площади Небесного спокойствия. Ее нужно найти и доставить в распоряжение трибунала. Народ хочет суда над ней. Пусть заплатит за свое преступление!

Чжао взглянул на снимок. Он ожидал увидеть мрачное лицо с мужскими чертами, дерзкое и загадочное. Но с фотографии на него смотрела девушка лет двадцати — она стояла, прислонившись спиной к плакучей иве. Длинные тонкие волосы развевались на ветру. В уголках губ таилась легкая улыбка. Миндалевидные глаза удивленно взирали на мир.

— Аямэй — коварный враг, — продолжил командир. — Пока она на свободе, правительству угрожает опасность.

Чжао не понимал, по какой причине для выполнения задания выбрали его, а не офицеров пекинского гарнизона, хотя те намного лучше знали город и прошли через те же испытания. Задавать подобные вопросы вышестоящему начальству было запрещено, и он решил, что выполнит приказ. Вечером, хотя голова все еще болела, лейтенант покинул госпиталь. Следуя приказу, он оставил часть и поселился в гарнизонной казарме неподалеку от площади Небесного спокойствия. На следующий день состоялось первое оперативное совещание с новыми соратниками: для выполнения задания Чжао получил под свое начало шестерых солдат, отобранных из разных подразделений. Лейтенант принял решение скрытно наблюдать за родителями и друзьями беглянки.

Глава III

Заметив военных, Ван развернулся и повез Аямэй на другой конец города к ее дяде.

На звонок в дверь никто не ответил. Через несколько минут послышались чьи-то тяжелые шаги. За дверью кричали перепуганные дети. Женский голос приказал им замолчать, пригрозив худшими карами на свете.

Наконец дверь открылась. На пороге стоял лысый мужчина.

— Что вам нужно? — спросил он Вана.

— Это я. — Аямэй вышла на свет.

— Аямэй! Девочка, как же я за тебя волновался, — радостно воскликнул мужчина. — Прямо у нас под окнами произошли ужасные стычки. От стрельбы стекла вылетали. Мы много часов лежали на полу, боялись шевельнуться. Как тебе удалось выбраться с площади? Входи же, у тебя на рубашке кровь…

Из-за двери тенью выскользнула женщина и встала между мужем и девушкой. Она заговорила сухо и неприязненно:

— Немедленно возвращайся домой, твои родители в отчаянии. Ты месяц не была дома и ничего о себе не сообщала. Когда тебя показали по телевизору, я их предупредила, и они наконец узнали, в кого ты превратилась. С того часа твоя мать плачет, а отец не спит — беспокоится за свою единственную избалованную дочку. Не понимаю, Аямэй, чем тебя не устраивает наша жизнь. У тебя есть еда и одежда, ты учишься в лучшем университете Китая, тебя ждет блестящая карьера. Чего тебе еще? Ты хоть поинтересовалась мнением народа, прежде чем взбаламутить всю страну? Ты знаешь, о чем думают те, кто пережил преображение своей родины? Чего им меньше всего надо — так это волнений и беспорядка. Ты всех нас скомпрометировала. Сегодня на улицах валяются трупы, а завтра гражданская война разорвет на части всю страну — и все из-за глупостей, пришедших в голову нескольким студентам! Наши власти злопамятны, они вас не простят. А мы, как и твои родители, пострадаем из-за твоего легкомыслия.