Враг народа. Академия красных магов - [27]

— В детстве, — заметил Лёня.

— И как это бывает? — спросил я, запивая чаем эту противную сухость.

— Сильный жар, лихорадка, затрудненное дыхание, у некоторых головокружение и ломота в конечностях, — начала бодро перечислять она. — Иногда даже приступы как от эпилепсии… Не все переживают. Чем больше магии, тем сложнее проходит. Но, правда, еще не было случаев, когда она не пробуждалась до семнадцати лет.

— Самый поздний был в двенадцать, — задумчиво произнес Лёня. — Полвека назад во Франции. Парень пережил, но остался калекой.

От перспектив я аж выпал.

— Прекратите, — поймав мой взгляд, вмешалась Нина. — У Саши уже пробудилась. Скорее всего, это спонтанные выбросы, потому что он ею не пользуется.

— Как у детей, — кивнула Лара. — Так что лекарство в любом случае к месту… Легче стало? — она обратилась ко мне.

Прежде чем я успел ответить, Нина снова сжала мою руку.

— Ну вот, почти прошло, — довольно заметила она.

Ее пальцы уже казались не ледяными, а комфортно теплыми. Да и духота постепенно отступала, и дышать становилось все легче. Внезапно за спиной опять раздались шаги — стремительно грохочущие, несущиеся сюда, превращая наш стол в настоящее подобие проходного двора.

— Да ты издеваешься! — процедил еще один знакомый голос.

Я нехотя обернулся. Белобрысый с гипсом подскочил к нам, недобро сверля Нину глазами.

— Хочешь выставить меня посмешищем на всю академию?

— Ты и сам отлично справляешься, — сухо произнесла она и отпустила мою руку.

— Еще на колени к нему сядь! — буркнул белобрысый.

— Оставь свои фантазии при себе, — ледяным тоном осадила она.

В этот миг я сообразил, что вокруг повисла тишина. Не звякали приборы, не звенели тарелки, не скрипели стулья, и не доносилось ни одного разговора — студенты за ближайшими столами смолкли, с интересом косясь на наш и внаглую прислушиваясь.

— Пойдем за мой стол, — белобрысый слегка понизил голос.

— Нет, благодарю, — холодно ответила Нина.

Он стиснул зубы.

— Это не приглашение! Если не понимаешь по-хорошему, я ведь могу и по-плохому…

— Попробуй, — спокойно отозвалась она. — И тогда гипс у тебя будет на обеих руках.

Его ладонь импульсивно сжалась в кулак и тут же покрылась сияющим синим пламенем, которое, казалось, в любой момент заискрит.

— Думаешь, ты одна имеешь право… — сквозь стиснутые зубы начал он.

— Использовать магию нельзя, — перебил Лёня. — А ты как глава дисциплинарного комитета вообще должен…

— Замолкни, мошка! — даже не поворачивая головы, бросил белобрысый.

Стул напротив громко скрипнул, и Нина встала с места.

— Извинись перед моим другом! — отчеканила она.

Тишина стала еще гуще. Студенты за другими столами предвкушающе смотрели на наш, будто ожидая огромного скандала. Я видел пылающее синее свечение вокруг его кулака, однако развешенные по залу уловители молчали, показывая, что мощности магии еще недостаточно, чтобы считать ее проблемой. Миг — и это свечение растворилось среди обильных серых волн, которые, подрагивая, заплясали вокруг его тела, раз за разом плотно оплетая гипс. Все затопил его страх — такой сильный, словно рядом была ужасная опасность. И этот страх вызвала в нем она — пристальным взглядом своих синих глаз.

— Извини, — сухо бросил белобрысый Лёне, а потом снова повернулся к Нине. — Если ты считаешь, — заговорил он сердито, но тихо, чтобы не слышали другие столы, — что имеешь право нарушать обязательства, то и я не собираюсь им следовать!

— Как угодно, — холодно произнесла она, садясь обратно, — меня это не волнует.

— А должно!

Он развернулся и, недовольно топая, ушел. За столами вокруг тут же возобновились разговоры, в которых раз за разом повторялось слово “брак”. Да уж, в заводской столовой атмосфера была на порядок дружелюбнее. Но там и не было такого количества женщин, чтобы терять от них голову, да и когда говорили про брак, имели в виду совсем другое. Рядом еле слышно скрипнул стул, словно его хозяин хотел уйти как можно тише.

— Прошу меня извинить, — Лёня взял поднос с недоеденным завтраком и направился к выходу.

Вздохнув, Нина поднялась следом и торопливо пошла за ним. Подругой она была просто отличной, но явно не всем.

— Они в отношениях, — поинтересовался я, кивая туда, куда утопал этот загипсованный, — или что-то вроде того?

Хотя все еще повторяющееся слово “брак” уже как бы давало ответ.

— Вроде того, — отозвалась Лара. — У них летом была помолвка.

— Что-то особых чувств незаметно.

— Это решение их родителей, — она пожала плечами. — Антона поймали на горячем с какой-то девицей. Его отец испугался, что его охомутает невесть кто, и быстро организовал помолвку с Ниной. Думаю, понятно, почему она не в восторге.

— Что же не отказалась? — спросил я.

— О, ты не знаешь ее отца! — невесело усмехнулась Лара. — Ему никто не отказывает и не возражает. Если не повезет с ним познакомиться, то сам все поймешь… К тому же, отец предложил ей на выбор целых двух женихов. Этот еще, можно сказать, лучший…

Слушая, краем глаза я заметил, как к нашему столу возвращаются Лёня и Нина — оба какие-то растерянные — в компании с Ковалевским, чей уныло серый костюм и жесткий взгляд способны испортить любой завтрак. Так бы мог смотреть судья, отправляя осужденного на казнь. Он подошел к нашему столу, и холодные глаза цепко замерли на мне, будто решая, за что наказать.