Враг народа. Академия красных магов - [26]
— Очень приятно, — улыбнулась на другой стороне стола Нина, заметно разряжая обстановку.
Разряжая ее еще больше, Роза начала у нее что-то спрашивать про сегодняшние экзамены. Не вслушиваясь в то, что меня не касается, я покосился на стол неподалеку, куда ушел Голицын и откуда, не переставая, теперь недобро пялился на нас.
— У тебя с ним вообще что? — тихо спросил я Генки.
— Да ничего особенного, — отозвался он, погружая ложку в кашу. — Просто папаша общий.
— Так вы братья?
— К счастью, только наполовину, — ответил он и отправил кашу в рот.
Я же к своей тарелке еще даже не прикоснулся — мне и без горячей еды было душно. Голова с каждой секундой пылала все сильнее, грудь пережимало словно тисками, и мне все труднее становилось дышать. Надеясь, что станет легче, я расстегнул воротник рубашки.
— Смотри… — неожиданно прошептал Генка, показывая глазами куда-то в сторону.
По залу столовой с подносом в руках, казалось, даже не шла, а плыла девушка, не заметить которую было сложно. Длинные белоснежные локоны игриво струились по плечам и груди. Она была не в форме, как большинство девчонок здесь, а в легком зеленом платье чуть выше колен, которое изящно подчеркивало ее точеную фигуру. Явно дополняя образ, на ее плече болталась зеленая сумочка, на ногах красовались зеленые туфельки, в ушах качались серьги с крупным зеленым камнем, а на голове была ловко завязана зеленая лента. Среди всей этой зелени девушка казалась лесной нимфой. Парни как завороженные оборачивались в ее сторону. Генка рядом аж замлел, и я слегка толкнул его под бок. Так пялиться на девушку неприлично, а еще бесполезно: если так на нее пялиться, то от нее точно ничего не получишь.
Неожиданно нимфа, провожаемая всей мужской частью столовой, подошла к нам и, бережно разгладив подол, села на пустой стул рядом с Ниной.
— Лара, познакомься, — сразу заговорила та. — Розу ты уже знаешь. А это Саша и Гена, — Нина представила нас. — А это моя подруга, Лариса Шереметьева.
— Для вас просто Лара… — блондинка очаровательно улыбнулась.
Гена рядом снова начал млеть.
— Ношение формы, — проворчал Лёня, с недовольством глядя на ее платье, — на территории академии обязательно. Сколько тебе повторять?
— Не бурчи! — отмахнулась Лара. — Занятия еще не начались…
Ее глаза пытливо прошлись по нам с Геной.
— И кто тут из вас менталист? Мне сказали, что он красавчик…
Слегка смутившись, Нина шлепнула ее ладонью, однако ее подруга лишь со смешком отмахнулась.
— Видимо, пока что не ты, — она кивнула на Генкин фингал, а затем с любопытством взглянула на меня. — И правда, красавчик. Непросто тебе здесь будет…
— Мне уже говорили, — заметил я.
— И насчет девушек уже предупреждали? — она чуть ехидно прищурилась.
— А что насчет них? — оживился Генка.
— А может, не стоит? — Нина выразительно посмотрела на подругу.
— Ну почему же, — насмешливо отозвалась та, — ребята должны быть в курсе. А кто их кроме нас просветит? Как вы уже могли заметить, — она неспешно обвела столовую рукой, показывая то на одну, то на другую не в меру короткую юбку, — далеко не все девушки приехали сюда для учебы. Многие ищут себе сильного мужа. Так что может начаться охота за вашими детьми.
— Какими детьми? — не понял я, потирая еще сильнее разгоревшийся лоб.
Роза напротив фыркнула, видимо, уловив мысль чуть раньше.
— Теми, — с улыбочкой пояснила Лара, — которые могут появиться, если потеряете бдительность. Так что если очень захочется, думайте с кем и зачем, — назидательно изрекла она.
Нина тем временем внимательно смотрела на меня, будто сопровождая глазами каждое движение моих пальцев по пылающему лбу.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Опять жар? — мигом сообразила Роза.
— Ерунда, — отмахнулся я, возвращая руку на стол.
Стул напротив глухо скрипнул. Слегка подавшись вперед, Нина перехватила мою ладонь и сжала. Ее пальцы казались ледяными.
— Да ты весь горишь… — пробормотала она.
— Ты ж здоровым был, — озадаченно протянул Генка.
— С магией игрался? — спросила Лара.
— Сколько повторять, — сразу же перешел на наставительный тон Лёня, — магия это не игрушка! Дождись начала учебы…
— Может, тебе поспать? — посоветовала Роза.
Голоса, казалось, врезались в голову и поджигали ее еще сильнее. Хмурясь, Нина выпустила мою руку и повернулась к подруге.
— С собой есть?
Та достала из сумочки крохотный стеклянный пузырек и, сорвав пробку, протянула мне.
— Выпей, и сразу станет легче.
Я с сомнением уставился на флакончик, похожий на баночку иностранных духов. Из горлышка пахло резко, словно бензином, и пить это совсем не хотелось.
— Экспериментальный образец! — гордо добавила Лара.
После этого пить расхотелось вообще.
— Мазь, которую мы использовали в поезде, — ее работа, — сказал рядом Лёня. — Так что не переживай, не отравишься.
Ну если так, то нет вопросов. Эффект той чудо-баночки я помнил до сих пор — если бы не она, сидел бы сейчас с таким же фингалом, как Генка, и тогда бы уж Нина точно не описала меня как красавчика. Забрав, я поднес флакон к губам и, стараясь не принюхиваться, выпил. Горло мигом стянуло, словно суша изнутри.
— Вообще такое часто бывает, — сказала Лара, забирая у меня уже пустую склянку, — когда магия еще не пробудилась.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.