Возвращенный из плена - [33]

В душе разлились радость и покой. Он вспоминал разговор с Эллой, пока они с мамой шли к машине. Девушка подошла к нему. Такая милая, хорошенькая, прямо как в кино, которое он смотрит каждый день.

— Холден!

«Да, Элла?»— Он обожал смотреть, как она улыбается.

— Холден, ты меня помнишь?

«Конечно, помню. Но я сомневался, чтоты меняпомнишь». От нее пахло чем-то приятным. Цветами или душистым мылом. «Мы бегали по полям, кружились и пели. Ты помнишь?»

Элла все помнила. Конечно, помнила.

«У нас была любимая песня — “Иисус меня любит”. Это ты тоже помнишь?»

Красивая, звучная, глубокая мелодия пропитала воздух, наводнила комнату и вырвалась из окон. Ее могли слышать все люди в школе, в городе и даже во всем мире. В этой песне (в их песне: они часто пели ее с Эллой) были такие слова:«Я знаю, Иисус меня любит. Так сказано людям. Он немощным приют дает. Пусть слабы мы, Иисус спасет!»

Ученики, которые выходили из школы и садились в автобусы, тоже слышали эту песню. Все подпевали. Во всяком случае, большинство. Некоторые не знали слов. Он с Эллой танцевал в зале, а мама любовалась ими, совсем как тогда, когда они были маленькими. Правда, мамы Эллы нигде не было видно, но Холден не сомневался, что она тоже где-то поет.

Потом они с Эллой заговорили о мюзикле «Красавица и Чудовище». Холден молился, когда люди собрались убить Чудовище, потому что на самом деле оно хорошее. Оно выглядело зловеще, но у него было доброе, кроткое сердце. А ведь не все выглядят снаружи так, как внутри. Например, красавец Гастон в душе несчастный человек. Он похож на некоторых ребят в школе. Многие из них носят футбольную форму.

Они такие же, как Гастон.

А Чудовище — хорошее. Если бы Холден играл в мюзикле, он бы выбрал роль Чудовища, потому что оно доброе. А еще лучше играть Принца, потому что его внешность была отражением внутренней красоты Чудовища. Иногда люди даже не пытаются ближе узнать других потому, что те плохо или странно выглядят. Это из-за того, что они не научились слушать музыку.

Мама что-то говорила, но музыка изменилась и зазвучала громче: струнные и клавишные переплетались, создавая чудесный музыкальный узор. Холден стал подпевать. Он танцевал в коридоре и молился за Эллу. Раньше он не слышал эту песню, но она может стать одной из его любимых. Ведь он чуть ли не всю жизнь ждал, когда ее услышит.

Она называлась «Мы с Эллой снова подружимся»,

Он рассказывал об этом маме, когда они ехали к психологу.

Глава 12

Элла никак не могла сосредоточиться на алгебре. Ей хотелось подробнее расспросить мать Холдена обо всем, что произошло много лет назад. Но она многое поняла по выражению ее лица. Должно быть, дружба между семьями закончилась, когда у Холдена проявились симптомы аутизма.

Элла долго думала об этом. Она ужасно рассердилась. За окном светило яркое солнце, лучи проникали сквозь стекло и рассыпались по кухонному столу. Элла отодвинула тетрадь и учебники и пошла наверх за альбомом, в котором лежали детские фотографии. Она села на пол и снова стала перелистывать страницы. Ей удалось отыскать снимки, пролившие свет на события в прошлом. Их семьи не просто общались: родители были самыми близкими, самыми лучшими друзьями.

Она нашла фотографию, на которой они с Холденом вместе сидят на качелях. Они обнимали друг друга за плечи и держали шоколадные вафельные стаканчики. На щеках и рубашках остались темные пятна. Элла заулыбалась. Она разглядывала Холдена. У него были ясные, радостные глаза. На снимке он смеялся во все горло. Холден казался здоровым, счастливым мальчиком.

Элла долго любовалась его изображением. Наконец она убедилась в том, что Холден все еще немного напоминает того радостного малыша, каким был раньше. Она видела, как он посмотрел на нее, когда они с мамой выходили из зала.

Она услышала, что внизу открылась дверь.

— Элла? — Мама пришла домой.

Элла снова почувствовала гнев. Она не ответила, встала и взяла альбом под мышку. Ее подмывало расспросить маму с тех пор, как она впервые увидела фотографии с Холденом. Элла сама поняла, почему дружба между семьями прекратилась, и страшно разозлилась на мать. Она спустилась по лестнице на кухню. Мать бросила спортивную сумку на пол и взяла из буфета стакан. Элла подошла ближе. Мать обернулась:

— О, привет, дорогая. Как дела в школе?

«Как будто тебя это волнует»,— подумала Элла, но вслух сказала:

— Прекрасно.

Она прижала альбом к груди. Мать пила воду из стакана, разглядывая свое отражение в стенке встроенной в шкаф микроволновой печи. Ботокс уже начал действовать, и лоб казался совершенно гладким. Слишком гладким.

— Это все? — Мать продолжала разглядывать себя, касаясь пальцами век и лба. — Прекрасно? — Наконец она допила и положила руку на плоский живот, словно проверяя, какой результат дали упражнения. Она взглянула на Эллу и вновь перевела взгляд на свое отражение.

Элла прислонилась к кухонному столу. Ей хотелось закричать. Мама стала поверхностной и фальшивой. И ради чего? Отец цеплялся за прошлое. А тем временем они потеряли таких прекрасных друзей, как Харрисы. Не слишком ли высокая цена за ботокс, фальшивый загар и бесконечные тренировки?