Возвращение Воланда или Новая дьяволиада - [42]

Всё это было отражено в рапорте сотрудника КГБ, откомандированного присматривать за политической тусовкой. Между прочим, на том рапорте одним из верхних чинов была наложена следующая резолюция: «Вполне сознательная провокация. Возможен прибалтийский след. Проверить».

Но это еще цветочки. Кое-кто из бомжей перешел от слов к действиям. Прямо скажем, противоправным. Участились случаи разбойных нападений на улицах. Выйдет, скажем, покупатель из магазина, где еще удавалось хоть что-то купить: батон хлеба или же мороженую скумбрию, а его бомж остановит, в фантастическом тряпье. Объяснит, что продовольственные излишки подлежат изъятию. Вырвет сумку и даже не убегает. Батон тут же в зубы, трескает, прохвост, с жадностью. И мороженой рыбкой не гнушается. С голодухи, это понятно. Но, согласитесь, всему есть свои приличия?

На Тверской, в аккурат перед Моссоветом, известный читателю амбал-анархист в цилиндре набросился на одного гражданина уже по непродовольственным мотивам. Как выяснилось, на директора советско-итальянского предприятия «Пицца по-неаполитански». С криком «Буржуй проклятый!» амбал-анархист начал сдирать с преуспевающего коммерсанта кожаное пальто на натуральном меху, приобретенное, как ни странно, в солнечной Италии, куда он выезжал для уточнения рецепта пиццы по-неаполитански.

К счастью, поблизости оказалась милиция. Кожаное пальто удалось отбить и возвратить владельцу. Ну, а амбал-анархист был доставлен в уже известное 83-е отделение милиции. Паспорта при задержанном, естественно, не оказалось, а была справка с печатью, выданная неким «Домкомом».

Из справки следовало, что ее владелец проживает в Спасо-Песковском переулке, дом 17, вход со двора. В порядке проверки довольно скоро установили, что такого дома по Спасо-Песковскому переулку не существует. Как, впрочем, и почти всего переулка: снесли в горячке благоустройства, при прокладке проспекта Калинина. Если кто и проживает ныне в Спасо-Песковском, состоящем из одного-единственного дома, так это господин американский посол.

Пригляделись получше – мать честная! Справочка-то датирована 1918 годом! Документ явно просроченный. На уточняющие вопросы амбал-анархист отвечал одними лишь призывами к ликвидации частной собственности во всех ее формах и проявлениях, включая кожаные пальто. Было принято решение подвергнуть его судебно-психиатрической экспертизе. Дальнейшая судьба амбала-анар- хиста мне неизвестна.

Упомяну о том, как двое несовершеннолетних и страшно чумазых мазурика приставали к прохожим на Театральной площади с вопросами, куда подевались котлы для варки асфальта, в которых они обыкновенно ночуют. Прохожие никакого объяснения на этот счет дать не могли, а советовали ехать на ночевку на Казанский вокзал, издавна славящийся обилием бомжей, проституток за рубли и прочих подозрительных личностей.

Что касается КГБ, то там в связи с нашествием бомжей упорно и целеустремленно искали «прибалтийский след». Пробовали связать их появление с загадочным исчезновением Шуртяева, что само по себе близко к логике. Но вскоре в Москве началось такое, что стало уже не до исчезнувшего Шуртяева и не до бомжей…

– Готов побиться о любой заклад, что они с Бегемотом специально изобрели кунштюк с пролезанием людей из прошлого в будущее, – сказал Воланд, вновь обратившись к Якушкину.

Тут Коровьева проняло, похоже, по-настоящему,

– Мессир! – воскликнул он с обидой в голосе ,- Ну как у вас только язык повернулся сказать про нас такое? Вы нанесли нам смертельную обиду при госте!

Он достал из кармана наигрязнейший платок, принялся вытирать брызнувшие из глаз слезы и несколько раз громко высморкался. Бегемот насупился, также выражая крайнее неудовольствие словами Воланда. Но признался, что заделывал туннель в страшной спешке, поскольку пора было отправляться к Дому литераторов на выручку Якушкину…

«Выходит, они заранее знали, что произойдет в Доме литераторов? И чем закончится? – подумал Якушкин. – Ничего себе!»

– …не исключено, – продолжал Бегемот, – что остались в туннеле кое-какие щелки. Только не в них, видно, дело, если прорвалось в будущее столько народу. Дело совсем в другом. Охваченные революционным порывом массы, устремившись в светлое будущее, способны не только пролезть в щели, но и смести любую преграду. А Воланд, не разобравшись хорошенько, возводит напраслину.

Азазелло, почему-то выведенный из-под всякого подозрения, помалкивал, лишь тихонько посмеивался.

– Ладно! – В голосе Воланда прозвучали примирительные нотки. – Что случилось, то случилось, теперь уже не поправить.

Мир и согласие были восстановлены. Но Воланд, равно как и Бегемот, что-то не торопился возобновить чтение, прерванное нападением на карету. Что касается Якушкина, то он полностью освоился с обстановкой и чувствовал себя так, словно путешествовал не в обществе самого Дьявола, а, скажем, ехал в обычном вагоне скорого поезда. Успел перезнакомиться с соседями по купе, узнал, кто откуда и чем занимается. И потекла непринужденная беседа о том, о сем. Не только для того, что-бы скоротать время, но и расширить представления о жизни и людях.