Возвращение Воланда или Новая дьяволиада - [31]

– А ты что, соображаешь? – подозрительно спросил лейтенант. Сам он умел только жать на газ да крутить руль.

– Обижаешь, начальник! Двадцать лет за баранкой да еще потом семь лет механиком, мало тебе?

Лейтенант с сомнением поглядел на толстяка. На вид ему было от силы лет тридцать. Получается, шоферил он с ясельного возраста?

– Садись за руль, – приказал толстяк.

Лейтенант снова сел за руль, а толстяк достал из кармана куртки гаечный ключ и принялся копаться в моторе. Что-то отвинтил, отчего едко запахло бензином. Что-то, наоборот, подкрутил, обо что-то постучал.

– Заводи! – крикнул он.

Мотор взревел как сумасшедший. В тот же миг Коровьев был уже у машины. Распахнул правую дверь и вытащил из нее Якушкина. Толстяк с треском опустил крышку капота и с неожиданным проворством отскочил на тротуар. Лейтенант успел крикнуть Коровьеву: «Ты что же это делаешь, гад?» Потянулся за Якушкиным, попытался ухватить его за руку. При этом нога его неосторожно придавила педаль газа. Машина рванула с места и, стремительно набирая скорость, понеслась по улице Герцена в сторону центра.

Очень скоро выяснилось, что «уазик» (он же «козел») вышел из всякого повиновения. Лейтенант изо всех сил жал на тормоз – скорость от этого росла еще сильнее. Выключил зажигание – мотор пуще набирал обороты. Оставалось одно – смириться и безостановочно крутить руль, то и дело лавировать среди других машин, обгонять их слева и справа, а то и выезжать на встречную полосу. Нечего сказать, наладил «уазик» толстяк-механик с огромным трудовым стажем!

Лейтенант сидел, вцепившись в руль, ни жив ни мертв. Сержант на заднем сидении утратил дар речи. «Уазик» вынесло на Манежную площадь. Лейтенант лихо заложил левый вираж, который сделал бы честь автогонщику с мировым именем. Проскочил мимо Музея Ленина, и машина понеслась вверх, к площади Дзержинского, взяла курс на памятник железному Феликсу, который московские остряки давно прозвали «поллитровкой» за поразительное сходство с бутылкой водки – если рассматривать памятник с приличного расстояния.

В гор штаб ГАИ посыпались донесения постовых об «уазике»-нарушителе. Попробовали связаться с ним по рации, благо таковая в «уазике» имелась. Поинтересовались, в чем дело, куда торопимся? Или, может, кого преследуем? Какого-нибудь преступника?.. Лейтенант отвечал бессвязно и невразумительно. Тогда всем постам ГАИ была дана команда: задержать!

Легко сказать! Один за другим выскакивали из своих будок гаишники, любимые персонажи рассказов Ивана Степановича Перетятько. В надрыве свистели в свои свистки, вскидывали вверх усовершенствованные, с подсветкой, жезлы. «Уазику» на все это было глубоко наплевать. Он несся себе и несся со скоростью 150, а то и 180 километров в час, обгоняя любой транспорт, исполняя просто фантастические маневры, и всякий раз оставался цел и невредим

– Промелькнула Таганка, затем Крестьянская застава. «Уазик» вырвался на Рязанское шоссе. Машин здесь стало поменьше, да и лейтенант, в общем и целом, освоился с обстановкой. Город кончился, проскочили кольцевую дорогу, курс был взят на Рязань.

Снова и снова выбегали на шоссе гаишники со своими бесполезными свистками и жезлами. Их родных милицейских кровей «уазик» уходил в декабрьской ночи все дальше и дальше от столицы.

Проносились назад деревни, поселки, ближнее, а затем и дальнее Подмосковье, Лыткарино, Бронницы, Коломна…

Как известно, всему рано или поздно приходит конец. Прошел час сумасшедшей гонки, минул другой. Начал кончаться бензин. Мотор зачихал, закашлял. Скорость резко упала. Наконец «уазик» встал.

Обессиленные милиционеры еще долго не выходили из машины. Лейтенант сидел, уронив голову на баранку. Оба не в силах были поверить, что остались целы и невредимы. Наконец, они вышли и поплелись сдаваться на ближайший пост ГАИ. Оттуда они незамедлительно были отправлены в Москву, в горштаб ГАИ, где столь же незамедлительно были подвергнуты допросу. Лейтенант стал плести какие-то сказки Шарля Перро – о черном коте невероятных размеров, о его странном хозяине в невиданном пенсне со шнурком, о «взбесившемся «уазике»… Сержант, родом из Якутии, твердил одно: «Можете расстреливать, ничего не знаю…»

В тот же день съездили проверить «уазик», брошенный на подъезде к Рязани. Залили в бак бензин, завели, поездили – ничего сверхъестественного, машина как машина, клапана в моторе, правда, немного постукивают.

Интересна вот еще какая деталь. Бесследно исчез протокол, отражающий подробности хулиганской выходки Якушкина в писательском ресторане. Лейтенант клялся, что положил его в карман шинели, но вот нет протокола, и крыть нечем.

Сгинул также пристегнутый к протоколу акт о нанесенном ущербе. Когда спустя несколько дней известный читателю Гоша позвонил в родное 83-е отделение милиции и спросил, каким образом можно будет получить денежную компенсацию, то наткнулся на полное непонимание проблемы.

Смекнувши, что никакой компенсации не будет, разве что на морковкино заговенье, Гоша попытался взыскать с Урванцева хотя бы плату за ужин. Но не тут-то было. Политический обозреватель неожиданно проявил твердость и неуступчивость. Сказал, что платить по справедливости должен не он, а виновник происшествия.