Возвращение Воланда или Новая дьяволиада - [30]

Прежде чем опустить занавес над Патриаршими прудами, несколько слов о драматурге Шуртяеве. Точнее, о его загадочном исчезновении.

Хватились, когда назавтра он не объявился в Шереметьеве – для проверки документов и посадки в самолет, улетавший в Брюссель. Посыпались звонки по телефону на квартиру – из Союза писателей, из прочих организаций, ведающих у нас международными контактами. Случай, сами понимаете, из ряда вон… Жена, то есть не совсем жена, а молоденькая фигурантка балета Большого театра, проживавшая вместе с Шуртяевым под видом его двоюродной племянницы, никакой ясности не внесла. Сказала лишь, что накануне Шуртяев дома не ночевал, вместе с ним исчез его любимый пес породы ньюфаундленд. Пес, правда, скоро отыскался. Его приютила супруга Евдакова. Но пес, хоть и был на редкость смышленым, а все ж не мог объяснить, куда подевался его хозяин.

Как водится, завели уголовное дело. Подключился КГБ. Шуртяев был, конечно, не то, что Евдаков, но фигура заметная, и даже на международном уровне. Жена Евдакова припомнила, что ее муж среди прочего бреда говорил о похищении драматурга прибалтийскими экстремистами. Версия показалась, на первый взгляд, логичной. Шуртяев не раз выступал в печати против разнузданного экстремизма, сепаратизма и прочих негативных явлений в союзных республиках, в том числе и прибалтийских. Только никаких подозрительных гостей из Прибалтики в Москве обнаружить не удалось.

Следователи рвались допросить Евдакова. Вдруг вскроются важные подробности? Но врачи, опасаясь рецидива галлюцинаций и бреда, наотрез отказались его представить. Следствие было временно отложено. Толки постепенно сошли на нет. Шуртяев, хоть и заметная фигура, хоть один из видных прорабов перестройки, но ведь не он первый и не он последний. В Москве, что ни день, бесследно исчезают люди. Такие, уж видно, наступили времена.

Глава 8. Чудесное спасение

А что же Якушкин? Неужели автор, увлекшись сценами на Патриарших прудах, бросил на произвол судьбы своего героя? Отнюдь! Вот и его выход. В полном смысле этого слова.

…Милиционеры вывели под руки Якушкина из Дома литераторов на улицу Герцена. Автомобиль, на котором они приехали, «уазик», или, как его называют в народе, «козел», был оставлен не у подъезда, где все забито было писательскими машинами, а поближе к площади Восстания. Двинулись пешком по тротуару. И сразу наткнулись… на кого бы вы думали? Естественно, на Коровьева!

Он был не один. Вместе с ним был огромный черный кот сибирской породы. Коровьев разбросал в стороны длинные свои руки, словно приглашал милиционеров сыграть с ним в салочки или еще какую озорную детскую игру.

Высокочтимые стражи порядка! – обратился к ним Коровьев. – За что вы мальца-то? Куда вы его волокете?

– Отойдите, – коротко и мрачно ответил лейтенант.

Узнал ли Якушкин давешнего незнакомца с бульвара или нет, сказать точно не берусь. Может, и узнал… Он пребывал в состоянии полного безразличия ко всему. О случившемся нисколько не жалел. Наоборот, была даже какая-то удовлетворенность. «Так ему, мерзавцу, и надо! -думал он о поверженном на пол Сутеневском.- Будет знать, как обманывать!..» Слова лейтенанта о том, что ему припаяют не меньше двух лет, не произвели на него сильного впечатления. Он вспомнил, как кто-то из мудрых людей заметил: «Тот, кто не вкусил тюрьмы или войны, тот не жил по-настоящему». Единственно, жалко было Лену, малыша… «Ничего, ведь выпустят же в конце концов?» – успокаивал себя Якушкин.

– На-апрасно! – причитал Коровьев, увязавшись за конвоем. – Я этого мальца знаю и могу выдать ему самую лестную характеристику. Даже если он чего набедокурил, пожурили бы маленько, провели бы воспитательную работу. А то сразу хватать!.. Он мне цельный рубль пожертвовал от своих денежных крох. Скажите, кто еще вот так, запросто, отстегнет рубль первому встречному?

– В вытрезвитель напрашивается, – сказал лейтенант сержанту и многозначительно подмигнул.

– Кого в вытрезвитель? Меня?! – возмутился Коровьев. – Почетного члена антиалкогольной ассоциации?.. Да я на вас жалобу подам в инстанцию!

Угроза, видимо, возымела действие. Милиционеры решили не связываться с членом антиалкогольной ассоциации. Лейтенант подошел к машине, отпер дверь ключом. Сам сел за руль, Якушкину велел садиться рядом. Сержант забрался на заднее сиденье. Коровьев сокрушенно махнул рукою.

Неожиданно на капот «уазика» вспрыгнул кот, с явным намерением погреться на теплом капоте. Заслонив всякий обзор, он сурово и враждебно посматривал сквозь ветровое стекло на лейтенанта.

– Брысь! – крикнул тот, высунувшись в окошко.

Кот чуть помедлил, но все же послушно соскочил на тротуар.

– Жестокосердные люди! – пожаловался Коровьев.- Не позволяют домашнему зверю погреться! Он же простудиться может! Возись с ним после! – Коровьев взял кота на руки и отошел с ним к афише кинопрограмм. Сделал вид, что ее изучает.

Лейтенант включил стартер, но «уазик» не завелся. Он повторил попытку – то же самое. Еще и еще – тот же результат. Лейтенант помянул черта и вылез из кабины. Открыл крышку капота, заглянул внутрь.

– Искра в корпус ушла, – услышал он чей-то голос. Лейтенант поднял голову. Коровьев, придерживая пенсне, продолжал изучение киноафиши. Кота при нем уже не было, а возле машины находился низенький и круглолицый толстяк в кожаной куртке и в такой же кепке. Он-то и высказал идею насчет искры, которая ушла в корпус.