Возвращение - [31]

— Нет, все-таки… все-таки, — говорит Мейнхард.

И чего они брюзжат, думает Леопольд, у них же есть все — признание и… Он не знает, что подразумевает под этим «все», но тут до его сознания доходит слово «Родос»… Лес, пестрый от солнечных бликов; камень, на котором так приятно сидеть; портфель, валяющийся среди кустиков черники; раскиданные листки бумаги… И, воспользовавшись минутной паузой, Леопольд начинает рассказывать, как нашел письмо, в общих чертах передает его содержание, говорит об увеселительном заведении, о мужчине, сидящем у окна, о неожиданной смерти неизвестного и недописанном письме.

— По всей видимости, это увеселительное заведение не что иное, как городской клуб пенсионеров, — говорит Веннет. — Я отлично представляю себе этого старика, глядящего в окно, и понимаю, насколько изменится к лучшему его жизнь, когда он наконец станет членом клуба.

— Но зачем пенсионеру окружать себя такой таинственностью, падать в чужом доме на пол и позволять каким-то мистическим санитарам выносить себя? — не может понять жена Веннета.

— Письмо у тебя с собой? — с неуместной веселостью спрашивает Мейнхард. В первый момент Леопольду хочется сказать, что он выбросил его, ему как-то не по себе, что он до сих пор этого не сделал, тем не менее он достает из кармана письмо и протягивает Мейнхарду. Тот разглядывает его, удовлетворенно кивает и говорит, что уже слышал об этом увеселительном заведении.

— Что именно? — в один голос спрашивают супруги Веннет.

— Не больше того, что вы только что услышали, но я знаю человека, который в курсе. — С этими словами Мейнхард вынимает из кармана записную книжку, листает ее, затем что-то пишет на бумажной салфетке и протягивает ее вместе с письмом Леопольду.

— Если тебя интересует, сходи по этому адресу. Скажешь тому человеку, что ты мой знакомый, и покажешь письмо.

— Я тоже хочу в увеселительное заведение, — тоном избалованного ребенка произносит Хельдур.

— Я в ближайшее же время все разузнаю, — обещает Мейнхард. — У меня совершенно вылетело из головы, что там можно развлечься, во всяком случае, это гораздо интереснее, чем сидеть и выпивать. — Он улыбается — скорее самому себе, как будто поймал за хвост долго зревшую в голове идею и теперь в восторге от этого.

— Не понимаю, как человек, который так жаждет развлечений, услышав о некоем новом увеселительном заведении, не потрудится поточнее разузнать о нем, — не может успокоиться Хельдур, которому, очевидно, уже мерещится нечто сногсшибательное.

— Интересно, может, это тайный притон, — рассуждает жена Веннета. — Что-то вроде… — Она не находит подходящего слова и задумчиво смотрит вдаль, вероятно, и перед ее глазами возникает какая-то картина.

— Конечно, едва ли это легальное учреждение, иначе в городе пронесся бы слух о нем, были бы объявления, реклама по радио и телевидению, вероятно, это…

Значит, увеселительное заведение все-таки существует, думает Леопольд, просто Мейнхард что-то скрывает, похоже, он знает гораздо больше, чем говорит. А возможно, они просто не хотят брать его с собой, ждут момента, когда он уйдет, и тогда… Но ведь Мейнхард дал адрес! Леопольд все еще держит в руке письмо и салфетку, лишь сейчас он читает написанный на ней адрес — улица, где живет некто Альберт, не так уж и далеко от его дома. Надо пойти туда и показать письмо. И что тогда?.. Тогда он узнает, где находится увеселительное заведение, но, возможно, туда ходят только избранные и таким, как он, там не место?

Меж тем за столик напротив усаживаются две молоденькие девушки, Леопольд видит, как Веннет пожирает их глазами. Через мгновение Веннет встает и направляется к ним, сопровождаемый тревожным взглядом жены. Хельдур пересаживается поближе к Мейнхарду и начинает что-то втолковывать ему. Рядом с Леопольдом оказывается жена Веннета. За столиком теперь стало свободнее, но ненадолго, вскоре им снова приходится потесниться, так как возвращается актер. Нога жены Веннета плотно прижата к его ноге, которая вдруг начинает дрожать, как у мальчишки, он пытается отодвинуться, но некуда, поскольку по другую его сторону сидит актер; Леопольд чувствует, что краснеет, но не в силах унять дрожь, ибо давно не ощущал так близко теплое, упругое женское тело. Он украдкой поглядывает на женщину, та пьет шампанское, лицо ее мрачно, мысли где-то витают. Актер начинает рассказывать анекдот, который услышал недавно от коллег. Все смеются до слез, история и впрямь смешная, и когда смех стихает, Леопольд чувствует, что его уже не колотит. Теперь рядом с ним чужое женское тело, и оно уже не волнует его.

Смех (а может, шампанское?) внезапно поднял настроение, все наперебой болтают, смех разносится по залу, сидящие за другими столиками с завистью смотрят на них. Леопольду весело и приятно, как никогда, и хочется, чтобы такое состояние длилось вечно. Но вскоре смех стихает, и мир снова становится серым, фразы будничными, лица усталыми.

Следовало бы заговорить с женой Веннета, молчание угнетает Леопольда, становится неприличным, но она посторонний ему человек, к которому он, правда, испытывает уважение (как-никак, жена Веннета!). Что интересует ее — он не знает, боится, вдруг его болтовня покажется пустой, и даже если речь пойдет о серьезных вещах, слова могут прозвучать банально. Чтобы поддерживать разговор, необходим светский лоск, а его приобретаешь, лишь когда постоянно находишься на людях. У него же такого лоска нет, и ему неловко за себя.