Возвращение в Острог - [5]

— Но я хотел вам объяснить, что…

— Пошёл, сука, домой, я сказал!

И Петя забирает шапку и выходит. Полученная информация Павлова ошарашивает. Замерев посреди улицы, Петя пытается переварить услышанное: «Путешествие… к морю… беда…»

Петю поражает не только сама новость, но и глухота участкового. «Неужели не понимает он, что ни к чему хорошему это не приведёт? Как можно было пропустить мимо ушей мой пример с лопатнем?»

Шмыгнув носом, Петя прикусывает губу. Времени, как он теперь понимает, совсем мало. Похоже, борьбу за спасение леса следует на некоторое время отложить.

«Если уж Кичман взялся за ребят, значит, на море их отправят в ближайшее время… Действовать нужно быстро, уверенно и, вполне возможно, радикально…»

Так Петя и поступает. Несмотря на воспитательную беседу, Павлов не только не останавливается, но даже идёт в контратаку. Петя не сомневается, что поездка к морю непременно обернётся несчастьем, а потому отправляется прямиком к директрисе детского дома, воспитанником которого и сам когда-то был.

— Людмила Антоновна, вы должны отказаться от поездки на море!

— Добровольно отказаться от бесплатного отдыха? Петь, ты сдурел?!

Осознав, что на взрослых не повлиять, Павлов предпринимает несколько попыток переубедить детей. Уводя воспитанников детского дома к сухостою одного за другим, Петя просит ребят быть мудрыми:

— Что это у тебя за игра, Ринь?

— Angry birds называется… Смотри, дядь Петь, тут нужно запускать птиц, чтобы уничтожать свиней…

— И это интересно?

— Ещё как!

— Ясно. Слушай, я хотел с тобой поговорить…

— О чём, дядь Петь?

— О поездке в Грецию…

— А, так ты уже знаешь, да?

— Знаю…

— Правда, здорово?!

— Да оторвись ты уже от игры, Ринь!

— Эй, дядь Петь, ты чего её вырываешь?!

— Да ничего! Просто пялишься в экран, света белого не видишь!

— Ладно-ладно, психовать-то зачем?

— Незачем, ты прав. И в Грецию тебе лететь незачем!

— В смысле?

— В прямом! Не нужно тебе туда, вот и всё!

— Но все ведь едут…

— Все едут, а ты откажись! Будь первым! Ты откажешься, может, и другие твоему примеру последуют и будут молодцы!

— Это ещё почему? Даже птицы вон улетают на юга.

— Птицы улетают, потому что могут делать это каждый год…

— В смысле?

— В прямом!

Получается ещё хуже, чем со взрослыми. Дети не слушают. Петя вновь и вновь не находит нужных слов. Нет человека более глухого, чем человек счастливый. Человек, переживающий эйфорию, пьян и тугоух, человек такой, как, впрочем, и человек несчастный, не способен слышать ровным счётом ничего. Осознав это, Петя решает, что последний его шанс — Кичман.

«Я не знаю, не знаю наверняка, для чего ему нужен этот широкий жест, я не знаю, что в его голове, но я понимаю одно — лететь в нашей ситуации ни в коем случае нельзя!»

Последнее издыхание надежды. Петя так волнуется, что готов даже пойти на компромисс.

«Ладно, — думает он, — если они так хотят, пусть строят свой завод, но только ребята, только ребята пусть никуда не летят!»

Несколько дней Петя ищет встречи с Кичманом, но свидания, к сожалению, так и не случается. Более того, прознав, что Павлов пробирается в детский дом и разговаривает с воспитанниками, директриса свирепеет и просит своего знакомого, Михаила, вразумить паренька. Мужчина на просьбу откликается, и когда поздно вечером Петя возвращается домой, кто-то бросается на него из темноты и дважды бьёт камнем по лицу, выбивая передние зубы.

Кружится голова, Петя падает замерзать лицом в снег и, прежде чем потерять сознание, успевает подумать только, что «все они очень об этом пожалеют»…

Песнь третья

В незапланированную командировку Козлов отправляется не один. Балластом выдают новенького, младшего лейтенанта юстиции. Не проработав в Следственном комитете и дня, этот коротко стриженный паренёк уже выглядит среднестатистическим сотрудником ведомства: на нём клетчатые брюки, приталенная рубашка и обязательная в таких случаях тонкая барсетка в руках.

Юношу прикрепляет начальник. Старший по званию вызывает к себе Александра и, изложив суть дела, добавляет, что есть типок, которому нужно помочь впервые возбудиться.

— Будет сделано… — зачем-то отвечает Козлов.

Лететь в Острог Александр не хочет. Во-первых, из-за срочной командировки приходится передавать дела, во-вторых, Козлов не испытывает ни малейшего восторга от перспективы подтирать задницы тамошним оперативникам. К тому же в Остроге он уже бывал. Вспоминая герметичный городок, Александр может с уверенностью сказать, что ничего хоть сколько-нибудь примечательного в этом забытом богом месте нет. Несколько лет назад, в составе большой группы следователей, Козлов закрывал местного мэра, и приятных воспоминаний это, безусловно, не вызывает. Хотя градоначальника брали по делу (человек, по сути, подчинил себе весь город), Александр прекрасно понимает, что отмашка убрать неугодного мэра случилась только потому, что Москве не нравился бывший зэк. В довершение ко всему Козлов болеет. Вот уже несколько недель он мучается осложнением после ангины. Путешествие в таком состоянии большой радости не сулит. Как результат, Александр чертыхается про себя, но в то же время понимает, что отправлен в командировку не просто так.