Возвращение - [34]

Я вытираю Людвигу лицо, перематываю ему повязку так, чтобы скрыть вымазанные кровью места, а то мать его может испугаться.
Later, of course, he will have to go to the hospital and get his bandages renewed.	Потом-то ему все равно придется пойти в лазарет.
We arrive without further disturbance.	Без новых помех доводим Людвига до дому.
Ludwig still looks rather the worse for his drubbing.	Вид у Людвига все еще измученный.
"Don't let that worry you," I say, shaking him by the hand.	- Да ты плюнь на всю эту историю, - говорю я и протягиваю ему руку.
Willy puts a great paw on his shoulder.	Вилли обнимает его своей огромной лапищей за плечи:
"Sort of thing might happen to anyone, old boy.	- Со всеми может случиться, старина.
If it hadn't been for the wound you'd have made mincemeat of them."	Если бы не твоя рана, ты изрубил бы их, как капусту.
Ludwig nods to us and goes indoors.	Людвиг, молча кивнув нам, открывает входную дверь.
We watch to see that he manages the stairs all right.	Опасаясь, хватит ли у него сил дойти, мы ждем, пока он поднимается по лестнице.
He is already halfway up when another point suddenly occurs to Willy.	Он уже почти наверху, но вдруг Вилли осеняет какая-то мысль.
"Kick, next time, Ludwig," he shouts after him, "just kick, that's all!	- В другой раз, Людвиг, бей сразу ногой, -напутствует он его, задрав голову кверху, - ногой, ногой!
Don't let 'em get near you, understand me?" Then, well content, he slams to the door.	Ни за что не подпускай к себе! - и, удовлетворенный, захлопывает дверь.
"I'd like to know what's been up with him the last few weeks," say I.	- Дорого бы я дал, чтобы знать, почему он так угнетен в последнее время, - говорю я.
Willy scratches his head.	Вилли почесывает затылок.
"It'll be the dysentery," he suggests. "Why otherwise-well, you remember how he cleaned up that tank at Bixchoote!	- Все из-за поноса, - отвечает он. - Иначе он бы... Помнишь, как он прикончил танк под Биксшотом?
On his own too.	Один-одинешенек!
That was no child's play, eh?"	Не так-то просто, брат!
He settles his pack.	Он поправляет ранец на спине:
"Well, good luck, Ernst!	- Ну, Эрнст, будь здоров!
Now I'll be after seeing what the Homeyer family's been doing the last six months.	Пойду погляжу, каково это жилось семейству Хомайеров за последние полгода.
One hour of sentiment, I expect, and then full steam ahead with the lectures.	Трогательные разговоры, по моим расчетам, займут не больше часа, а потом пойдет педагогика.
My mother-Oh boy, but what a sergeant-major she would have made!	Моя мамаша - о, брат! Вот был бы фельдфебель!

A heart of gold the old lady has-in a casing of granite."	Золотое сердце у старушки, но оправа гранитная!
I go on alone, and all at once the world seems to have altered.	Я остаюсь один, и мир сразу преображается.
There is a noise in my ears as if a river ran under the pavement, and I neither see nor hear anything till I am standing outside our house.	В ушах шумит, словно под камнями мостовой несется поток, и я ничего вокруг себя не слышу и не вижу, пока не дохожу до нашего дома.
I go slowly up the stairs.	Медленно поднимаюсь по лестнице.
Over the door hangs a banner: Welcome Home, and beside it a bunch of flowers.	Над нашей дверью красуется надпись: "Добро пожаловать", а сбоку торчит букет цветов.
They have seen me coming already and are all standing there, my mother in front on the stairs, my father, my sisters. I can see beyond them into the dining-room, there is food on the table, everything is gay and jubilant.	Родные увидали меня издали, и все вышли встречать. Мать стоит впереди, на самой площадке, за ней отец, сестры... В открытую дверь видна наша столовая, накрытый стол. Все очень торжественно.
"What's all this nonsense you've been up to?" I say. "Flowers and everything-what's that for? it's not so important as all that-But, Mother I what are you crying for?	- К чему эти глупости? - говорю я. - Цветы и все прочее... Зачем? Не так уж важно, что... Что ты плачешь, мама?
I'm back again-and the war's ended-surely there is nothing to cry about--" then I feel the salt tears trickling down my own nose.	Я ведь здесь, и война кончилась... Чего же плакать... И только потом чувствую, что сам глотаю соленые слезы.
2.	2
We have had potato-cakes with eggs and sausage-a wonderful meal.	Мы поужинали картофельными оладьями с колбасой и яйцами - чудесное блюдо!
It is two years since I last saw an egg; and potato-cakes, God only knows.	Яиц я почти два года и в глаза не видел, а о картофельных оладьях - говорить нечего.
Comfortable and full, we now sit around the big table in the living-room drinking coffee with saccharine.	Сытые и довольные, сидим мы вокруг большого стола в нашей столовой и попиваем желудевый кофе с сахарином.
The lamp is burning, the canary singing, the stove is warm, and under the table Wolf lies asleep.	Г орит лампа, поет канарейка, даже печь натоплена. Волк лежит под столом и спит.
It is as lovely as can be.	Так хорошо, что лучше быть не может.
"Now tell us all about your experiences, Ernst," says my father.	- Ну, Эрнст, расскажи, где ты бывал, что видел? -спрашивает отец.