Но был еще Джона, который мог засвидетельствовать, каким ужасным человеком был Кастерс, но примет ли это суд во внимание?
Джем сел на край кровати и провел рукой по волосам. Боже, он столько перенес, и все для того, чтобы потерять Рейвенкрофт еще раз! Он положил голову на руки и сидел неподвижно, а потом стал медленно снимать сапоги. Джем был так поглощен своими мыслями, что сначала не услышал робкий стук в дверь. Когда стук повторился, он поднял голову и надел рубашку. Сначала он подумал, что это Джона послал за ним, и в носках подошел к двери. У него глаза на лоб полезли, когда он увидел маленькую фигурку, стоящую за дверью, с нимбом света свечи вокруг ее распущенных волос.
Клавдия глубоко вздохнула.
– Я должна поговорить с вами, – смело сказала она.
Джем молча открыл дверь, чтобы впустить ее, и указал на небольшое кресло. Когда она села, он расположился в соседнем кресле.
Клавдия посмотрела ему в глаза. В них она увидела удивление. Она покраснела, поняв, что он мог подумать, будто она ищет близости. Она выпрямилась и села на край кресла. При первых же ее словах удивление в его глазах исчезло.
– По-моему, настало время откровенно поговорить, милорд.
Если она собиралась застать его врасплох, то это ей не удалось. Его глаза были спокойны и непроницаемы, и он просто сказал:
– Простите, я не понял.
– Ну хватит, – сказала она резко. – Больше нет нужды скрывать, кто вы. Я знаю это и знаю, зачем вы приехали.
В течение некоторого времени он не сводил глаз с ее лица.
– Понятно, – сказал он наконец. – Могу я спросить, как вы пришли к такому выводу?
– Вы очень похожи на портрет одного из ваших предков.
Клавдия вздрогнула, поскольку Джем вдруг засмеялся.
– Ну конечно. Это, должно быть, дядюшка Филип. Мать всегда говорила, что мы похожи. Мне он всегда казался несколько неуклюжим.
– А поскольку, – продолжала Клавдия, – вы слишком далеко зашли, чтобы вернуть себе поместье, мне стало ясно, что вы – наследник.
– Понятно, – повторил Джем. – Позвольте спросить, почему вы решили сообщить мне об этом именно сейчас? – Он говорил спокойно, но Клавдия заметила, как он был напряжен.
– Об этом я вам сейчас не скажу, милорд, – произнесла она. – Мне ведь ясно, что вы появились здесь, чтобы доказать свои права на Рейвенкрофт.
На этот раз Джем ничего не ответил, но его глаза заблестели, как отшлифованные камни.
Клавдия смотрела прямо на него до тех пор, пока, наконец, он не кивнул, нехотя подтверждая ее догадки.
– Позвольте спросить, – продолжала она, чувствуя себя так, будто идет по натянутой проволоке, – как вы хотите доказать свои права на поместье? Вы ведь знаете, что мой покойный муж получил его от вашего отца в уплату карточных долгов.
Джем встал и принялся ходить по комнате. Мысли беспорядочно роились в его голове. Господи, он ведь с самого начала своего представления знал, что ему не удастся долго скрывать, кто он. Но он не думал, что вдова поймет это так быстро. Что делать? Он судорожно пытался осознать последствия ее открытия и вскоре принял решение. Он вернулся к креслу, в котором сидела Клавдия.
– Вы пришли к правильному выводу, миссис Кастерс, и я действительно должен объяснить вам свое странное поведение. – Он опять сел и пододвинул свое кресло поближе к ней. Он посмотрел на нее тем взглядом, который всегда так смущал ее.
– Начнем с того, что мое имя Джереми Стендиш, и я действительно лорд Гленрейвен. Я жил в Рейвенкрофте первые двенадцать лет моей жизни. – Он замолчал на мгновение, борясь с воспоминаниями. – Этот период моей жизни был относительно счастливым, пока вдруг здесь не появился Эмануэль Кастерс, который попал в орбиту моей семьи, состоявшей из моего отца, матери и двух моих сестер.
Кастерс был гостем некоего Джайлса Давентри, племянника эсквайра, жившего по соседству. Давентри использовал поместье дяди для отдыха от своей напряженной лондонской жизни. Давентри и Кастерс познакомились незадолго до этого и стали партнерами в нескольких сомнительных сделках. Когда за Кастерсом начали охотиться несколько картежников, которых он надул, он решил скрыться и поселился в поместье эсквайра.
Джем прервал свой рассказ, и Клавдия в первый раз почувствовала некоторую неуверенность в его поведении.
– Мой отец, – наконец продолжил он, – был хорошим, но очень слабым человеком. Он редко ездил в Лондон, поскольку чувствовал себя там неуютно, но был вполне счастлив в своем поместье, проводя время с семьей, которую очень любил, и ухаживая за лошадьми. Но у него был один недостаток, который погубил многих, – он любил азартные игры. И поскольку он был, то, наверное, неизбежно, что его заметил Кастерс. Кстати, последний был очень популярен в округе. У него был дар – что вам, конечно, известно, – привлекать к себе людей, так как он был запанибрата со всеми, а также умел притвориться важной персоной. Вот птица высокого полета, думали о нем.
Клавдия ничего не сказала, но мрачно кивнула в знак согласия.
– Он стал частым гостем в нашем доме, а когда отца не было, был крайне учтив с моей матерью. В этот период я и возненавидел его, хотя не знаю почему. Потом я узнал, что он домогался моей молодой и все еще красивой матери.
