Возрождение, или Граната в руках обезьяны - [43]

— Эврика, проснись, нас ждут великие дела, — легонько толкнул сестренку.

Может, и впрямь она больше сестра, чем подруга? Замер я на полудействии. Но мысль о житейском как пришла неосознанно, так и канула в небытие, заглушенная новой безумной идеей.

— Чего не спишь? Завтра снова на дежурство в кузницу, − вяло потянулась смуглянка.

— Давно мы не изобретали. Я вот вспомнил про принесенные светящиеся амулеты, давай подключим, достали уже твои горшки.

— О чем речь, тащи жужжалку, − быстро выпрямилась Эврика, облачаясь в тунику.

Я метнулся в уголок и извлек из ящика лампочки. Присоединил охапок провода к жужжалке, медленно набирая обороты, крутанул ручку — ничего. Отдышавшись, ничего не понимая, снова покрутил, результат прежний.

— Сгоревшие все, — с горечью вздохнула Эврика.

— Стоп. Кажется, я забыл самое главное — «+» да «-»

Поменял провода, землянка озарилась светом, и последующие также работали исправно.

— Давай две сразу подключим, — предложила Эврика.

— Дело говоришь, сестренка, — улыбнулся я сорвавшимся с языка словам.

Свет вошел в глаза до самого затылка, от радости мы закричали.

— Что случилось? Горим! — вскочил дед.

Яркий свет резал сонные глаза.

— Деда, скорей помоги, сюда, — подшутил я.

Мастер Сталь, как новорожденный котенок, пополз на голос. Всунув руки в костер, вскочил на ноги. Я перестал крутить, и полумрак спустился через дымоход в землянку.

— Где огонь? Вы целы?

— Это наш амулет светился.

— Ах, сорванец, вот я сейчас тебе покажу, как насмехаться над старым дедом.

— Ну какой вы старый, вон как отплясывали лезгинку на углях, — заступилась Эврика.

— Э-э, и ты туда же, сговорились. Вроде взрослые, а ведут себя, как дети, свои могут появиться в любое время.

— Мы и есть дети, только приходится жить взрослой жизнью, — поправила Эврика.

— Твоя правда, — вздохнул дед в ответ. — Ну показывайте, что у вас получилось.

Я крутанул генератор, вспыхнул свет.

— Вот-те раз, и день настал, — изумился дед.

— Ты сам, как дитя, радуешься, — уколол я.

— Что стары, что малы, одни забавы.

Протянул провода к потолку, зацепил светодиод за сучок. По очереди весь вечер крутили ручку. Вращать совсем не трудно, но нудно. Я давно заметил, чем длиннее провода в ограждении или больше лампочек, тем тяжелее дается энергия. На следующий день пригласили Светлича. Долго он цокал языком, но на мое предложение по весне раскопать пещеру и включить в каждом доме лампочку покачал головой. Мол, негоже это, на всех может не хватить, а воину полагается больше спать. Уходя, усмехнулся с ехидцей, произнес:

— Свет хорош в меру, когда детей плодить будете, если всегда день и работа?

Вечером усадили деда за жужжалку, и принялись за книгу.

— Мастер Сталь, вы в этой книге узнали, как ковать железо, почему на этом остановились? — спросила Эврика.

— Думаете, просто было построить первую печь? Все смеялись надо мной, когда я складывал ее из камней, а меха из целого волка изготовил, он так и надувался через пасть, во дети боялись, обходили стороной, считали меня оборотнем. В книге, хотя и много картинок, но понять без слов очень трудно. Вот смотрите: мех растянут, огонь слаб, мех сжат — большой огонь. Это как сам дуешь на уголек. Далее: здесь металл красный, толстый, затем расклепанный, вот в итоге нож держит. Теперь вроде понять легко, но поди догадайся, что это объемный мех, а не тряпка, если бы не отклонения огня в сторону от него, как от ветра, ни за что не пришло бы в голову, что кусок красного предмета − металл, вначале толстый, затем тонкий, если бы не молот, занесенный для удара, и в итоге какой-то острый предмет, точь-в-точь, как у Кавказца был, найденный в обрыве реки. Добре, что я его успел подержать в руках, через пару дней, сражаясь с диким человеком, он его потерял. Когда складывал все увиденное в единое, рисовались образы печи.

Когда понял, для чего эта печь, я не мог уснуть, в сновидениях продолжал напрягать мозг, и где-то из закоулков сознания всплывала недостающая картинка.

Я бросал куски дуба, он дает больше жара, но прогреть большие куски железа не мог, чтобы сделать дыру для ручки, изготовить кувалду. Прогретые до цвета вишни куски камнем не расшибешь, требовался уголь. Возникли две проблемы, уголь и железо. Уголь, которого в помине никто не знал, одни догадки из картинок и воспоминания старожила о горящих камнях.

Если сравнить эти два рисунка: древнейшие из ямы достают черные камни и кладут в огонь, я считал земляные куски — железо, которые после нагрева становятся сталью. На втором — более цивилизованные, и у них стоят вышки и огромные горы возле, что подтолкнуло к мысли. Это более ближний век к нам, и искать куски железа надо в острых холмах. Сейчас мне легко говорить, но тогда дети боялись оборотня, роющегося в земле. Взрослые считали выжившим из ума после гибели жены стариком. Изо дня в день я отправлялся на поиски железных камней. С весны до осени блуждал по лесам, забывая направление, куда возвращаться домой. Мысль о том, что моя любимая Яночка ценой жизни сохранила книгу во благо человечества, придавала мне сил не упасть на колени. На четвертый сезон к осени вернулся в селение, измученный, оборванный, как дикарь, заросший, нес перед собой завернутые в рубашку черные камни, добытые из холма.