— У внученьки еще лучше получается, что в такие длинные положишь? А рисунок и приукрасить можно. Вон Следопыт на камне выбил себя с копьем, а на нем мамонт висит здоровенный, во силища какая, — рассмеялся дед.
— Это книга — история человечества, я ей доверяю, здесь все подлинно.
— Потренируюсь и я смогу, тока сделай мне такой же столик, — обидевшись, подтянула книгу под себя Эврика.
— Точно, вместо того, чтобы болтать, смастери столик, поудобнее будет, если ты, конечно, мастер, — съязвил дед. — Вон какую пилу склепали по картинке, не знали, что получится из того, ан, солидная вещь оказалась.
— И сделаю, а пилу ты же не хотел ковать, железо жалел.
— Беру слова свои обратно, а ты свою пилу и мотай в лес, а сейчас спать.
Дед бросил крутить и повернулся на бок. В землянке наступила темень, глаза, привыкшие к яркому свету, свет костра признавать не хотели.
С первыми лучами солнца мы отправились в лес. Нашли сухое упавшее дерево, отпилили два кругляша и колоду для основания. Еще гладкий толстый сук и к обеду вернулись назад.
— Господа изобретатели прибыли. Столик подавай, а на стол че ставить будем? Еды нет, — дед продолжил язвительный тон со вчерашнего.
— Кувалду грызть будем, надолго хватит, — бросил реплику в ответ, поддерживая шутку.
— Кувалда много мяса добыла, а ваш столик — пшик да и только.
— Завелся с утра, сам вчера говорил, сделай, если мастер, — злость подступала комом.
— Это было вчера, я был сыт. Архимед да Эврика, — злорадостно усмехнулся дед и ушел в кузницу.
Он делал это специально, зная — когда я злой, мозги ворочаются быстрее, не давая зацепиться лени.
— Ворчун старый, испортит настроение на весь день.
— Он спецом злит нас. Почему все так любят говорить «Архимед и Эврика»? Впрочем, не просто говорят, а дразнят? — мягко спросила Эврика.
— Знаю, шутки у него плоские. Хочешь, чтобы и тебя покинуло настроение — я расскажу легенду про Архимеда.
После рассказа Эврика, взявшись за живот, качалась по земле.
— Так, значит, я тебе нужна для опытов!
Я молча пробивал отверстие для сука в колоде, краска залила все лицо, не выдержал внутреннего напряжения и прыснул смехом. Немного повеселел, дело спорилось, но просчитался, и сук вошел в колоду свободно, немного болтаясь. «Позже расклиню, когда все доделаю», — решил я. В целом столик удался, кругленький, небольшой, он походил на собрата с картинки.
Эврика расположилась на второй колоде за столиком. Положила глину, разминая, аккуратно прилаживала куски в целое изделие, заглаживая соединения.
— Ну как? — спросил я.
— Ничего, лучше, спина не напрягается.
Глядя, как она лепит, я повернул крышку с чашей, подставляя другой, недоделанный, бок под руки Мастера.
— Ой! — воскликнула Эврика.
Ноги ее стояли на нижнем кругу, также повернулись, нарушив равновесие девчонки. Немного прилепив глины, уже сама за крышку подвернула чашу.
— И впрямь удобнее. Любую сторону лепить можно, не сходя с места.
Раз за разом, поворачивая чашу уже ногами, Эврика быстро закончила работу. Я крутанул крышку посильнее, края чаши заплясали неравномерной высотой, приставил палец, аккуратно подравнял их.
— Эврика! — закричал я. — Смотри!
Где касался палец, оставалась гладкая ровная поверхность без ямок и бугорков. Приложил пальцы снова, выровнял бока. Раскручивая столик все быстрей, немного не рассчитал с силой, и чаша не выдержала центробежной силы, смялась.
— Всю работу загубил, пусти, я сама.
— Давай я буду крутить, а ты лепи.
И работа закипела с новым энтузиазмом. Эврика, смочив руки, сдавила глину с двух сторон, снаружи и внутри, и потянула вверх. Как по мановению волшебной палочки, стенки начали расти, тянулись следом за руками. От смещения рук в стороны стенка изгибалась, выставив пузо наружу, затем прогнулась внутрь, образуя шейку, и… свалилась вниз, обмякнув на столике бесформенной кучей. Радости не было предела, мы прыгали, пищали вокруг нового изобретения. К вечеру на столе стояла ваза, почти как на картинке. Пришлось немного усовершенствовать ногу столика. Расширил дырку в колоде и смазал обильно жиром. Обвернул стойку тонкой кожей, вставил в жирное гнездо. Эврика приловчилась сама раскручивать его ногами.
— Ай да молодцы! Получилось! — дед ходил кругами и хлопал в ладоши.
— Будете с нами спорить, дядька Сталь? — съехидничала Эврика.
— Скоко мяса дашь за вазу? — поддержал тон я.
— Чего уж, перед Мастером Глиняных Дел склоняю голову, — отвесил поклон дед.
— Буде вам, — смутилась девчонка. — Теперь с вас обещание, весна на дворе.
— Это еще что за обещание?
— Забыли? Домик с печкой для обжига.
— А-а-яй-яй, забыл, склероз проклятущий. А разве я обещал, о, язык мой длиннющий? Слушаюсь и повинуюсь. Ты пока обожги это произведение искусства, я старейшине покажу. Архимед, — с пафосным величием обратился ко мне. — Читай, но не зачитывайся. Виданное дело, чтоб старик ходил на охоту, а юноша с красавицей глиной играли.
— Я, я тока столик успел закончить, два кругляша расколол, пока вклинил, дал бы гвоздь — быстрее сделал бы.
— Металл ценнее дерева. Его беречь надо, — с поднятым пальцем вверх произнес речь дед.
— Ну не вам с девками лепить, — краснея, заступилась Эврика. — Бог так же с глины начинал.
