Возрождение, или Граната в руках обезьяны - [21]

— Ну я, конечно, туда, и правда одни девицы. Вот гульнул так гульнул, разрывали на части. И вдруг вернулись мужья, они это время мамонта тянули. Чуть ноги успел унести, даже одеться не успел, гнались за мной с полдня. Тогда, видя, что не уйти от возмездия, прыгнул вбок, в малинник с крапивой. Правда не подрассчитал, малинник с крапивой оказался семечками, а вот дальше рос ежевичник, и я, держа хозяйство в руках, шагов сто ломился, затем залег. Преследователи постояли, посвистели, но за мной не полезли, — весело закончил свой рассказ Донжуан.

— А обойти они не могли?

— Не-а, я лежал в центре, да и не видели, в каком месте я залег.

— Хорошо, женилку не оторвал. Будет, за что повесить тебя в следующий раз, — уколол Следопыт.

— Пролежав так до ночи, стал выбираться, забежал я в состоянии аффекта, адреналин, во! Боли не чувствовал, а вот назад это был сущий кошмар. Кое-как раздвигая ветки зарослей, я метр за метром почти до утра выбирался. Пришел в селенье, подождал до ночи. У вас здесь такой шум, думал, что гулянка какая-то или воины ищут меня, куда мне голому, замерз совсем, а что у вас здесь приключилось, а?

— Нет, только не сейчас, завтра, а то меня точно лихорадка убьет, если не от болезни, так от смеха, — попросился я, держась за живот.

К утру, принеся медвежью шкуру, всеми усилиями размяли, отскоблили и пошили новую одежду для Донжуана, правда, ноги и руки его были похожи на деревья, где медведь точит когти, разодраны, покрылись сплошной кровавой коркой.

Еще погостив пару дней, ждали, пока я наберусь сил. Да и Донжуан залечит тело, ноги сильно опухли. Волхв прознал о проделках, в мазь добавил какую-то траву, отчего ноги и руки Донжуана стали зеленые-зеленые, а женилка и задница ярко-синие.

Отъезд. В глазах грусть, пока из шалаша не появился Донжуан, смех прошелся по толпе. Расставание сразу пошло веселей, все друг друга благодарили, мы за гостеприимство, за металл и соль. Они также за соль и металл, только перекованный.

Но больше всех внимания заслужил Донжуан, он как ни в чем не бывало расхаживал зеленым человечком, иногда в шутку пугал маленьких детей. Старомир лично пожал ему руку и шепнул на ухо:

— За всю двухсотлетнюю свою жизнь я не видел такого весельчака. Значит, человечество оживает, и злые дикарские манеры исчезают. Когда человек смеется, жизнь продолжается. Спасибо тебе огромное, — и поклонился в пояс.

Донжуан, растроганный вниманием старца, отвесил поклон до земли, оголив свой зад публике, да и не только зад. Шкуры у него были пошиты юбкой, а он привык к штанам, толпа рявкнула дружным смехом, увидев синий зад. Ничего не понимая, повернулся и отвесил поклон всей братии, готовясь произнести речь, но, видя неумолкающий смех толпы, понял, повернулся к старцу. Он лежал на земле, чуть дыша, заходясь от смеха.

За околицей Донжуан, как будто споткнувшись за корягу, снова показал свой зад, и снова взревела толпа. Уже обоз скрылся за лесом, но рогот в селении не умолкал.

Дорога домой.

На веселой ноте мы шли третий день, Спас вез уже сам. Шел быстрым шагом, рядом бежал тигр. Так проводил он нас до широкого поля, что-то прорычав, лизнув в морду зубра, повернул назад. Бык постоял немного, заревел что есть сил и рысцой побежал вперед, так расстались закадычные друзья, как-то грустно стало на душе. Все, от селения остались одни воспоминания да полная повозка стратегического запаса. Еще несколько дней было спокойно. И вот в один солнечный хороший денек (а может, и не хороший) появились преследователи, стая волков шла по пятам, внаглую подходя на расстояние выстрела стрелы. Двоих убили, но стрелы не вернуть, а идти далеко, надо что-то придумать, дать бой, силы неравны. Ночью волки, атаковав нас, наткнулись на проволоку, больше лезть не хотели. Днем, окружив кольцом, сопровождали нас. Когда отстрелили еще с пяток, их меньше не стало, Спас стал очень нервный, ревел через каждых пять минут, что в свою очередь раздражало волков, собирая всех со всей округи.

Утром следующего дня кольцо волков не сдвинулось с места, несмотря на наше движение, пришлось остановится. Как по древнейшему писателю Чернышевскому, стоял один вопрос: «Что делать?». Расставляя провода, я вспомнил про кабель из долины предков. Быстренько размотав его, предложил всем снять с его «корку». Затем его расплели и получили очень тонкие и довольно прочные нити из металла. Привязав за стрелы, сидя за ограждением, открыли стрельбу. Первые выстрелы принесли успех, три волка пали. Вернув стрелы, снова сделали выстрел, два подранка рванули в лес, порвав провода, унесли стрелы с собой, а вот третий, убегая, протянул провод по ограждению, вспыхнули искры, и волк упал замертво. Тогда, подключив второй конец нити к ограждению, стреляли уже стрелами без зазубрин и крючков на наконечниках. Это был триумф! Раненые волки падали, пораженные током, и через пару секунд лишались жизни. Мы вытягивали стрелы легко и снова отправляли в полет, поражая очередную жертву. Стая сильно поредела, отступив подальше, взяла нас в осаду. И снова вопрос: «Что делать?». Так прошел день. Снова на вой вожаков ночью пришли новые стаи. Они научились собираться вместе, когда добыча большая, и есть что делить.