Возрождение - [53]

Знало ли Алатея о трагедии с ее отцом? Да, конечно, и ей приходилось жить всегда под этим проклятием. О! что за грусть!

Утро нашло меня более беспокойным и несчастным, чем когда-либо и не принесло мне ни малейшего знака от моей любимой.

XVIII.

В это утро Джордж Харкур был отозван в Лондон, так что на некоторое время я был лишен даже возможности услышать от него о Бультилях. Несколько дней я провел в жесточайшем беспокойстве. Не было и признака Алатеи. Я позволял Морису вытягивать меня и проводил вечера между себе подобными.

За последнее время было убито большое количество моих старых товарищей — что за насмешка, когда война, как кажется, приближается к концу. Все же, в воздухе висят напряженность и беспокойство.

После ужасной недели Джордж Харкур вернулся и зашел повидать меня. Я сразу открыл огонь и попросил его рассказать мне все, что он знает о Бультилях, в особенности о его старом товарище по полку, Бобби.

— У меня есть личные причины, чтобы просить об этом, Джордж, — сказал я.

— Любопытно, что вы заговорили об этом, Николай, так как, как раз теперь, во Французском Иностранном Легионе заварилась чертовская каша из-за этого проклятого бездельника — я узнал это по службе.

— Он снова нечисто играл?

Джордж кивнул.

— Расскажите мне с самого начала.

Он начал, многое я уже знал. Лэди Гильда была его большим другом и он особенно напирал на полную страдания жизнь, которая выпала ей на долю.

— Я думаю, что было несколько лет страстной любви и какого-то счастья, а потом их деньги начали истощаться и безумное желание Бобби играть завело их в самое сомнительное общество Баден-Бадена, Ниццы и других тепленьких местечек. В те времена бедная Гильда, обыкновенно, следовала за ним, пристыжено и в то же время, вызывающе убегая от всех старых друзей или смотря поверх их головы. Во время своих бродяжничеств, я раз или два натыкался на них, а затем на несколько лет потерял их из виду и следующее, что рассказал мне кто-то, было, что бедная женщина стала совершенным инвалидом на нервной почве и что у нее один за другим родились двое детей — первой тогда было около одиннадцати, — и что вся семья прямо-таки нищенствует. Я думаю, что в то время помогли родственники при условии, что к ним никогда больше не будут обращаться. С тех пор я ничего не слышал о них до того, как на этих днях узнал, что старшая — ей теперь должно быть больше двадцати — содержит всю семью. Один из детей недавно умер, а теперь Бобби подлил последнюю каплю. Мне жаль их, но Бобби невозможен.

О! Бедная моя девочка — что за жизнь! Как бы я хотел избавить ее от этого.

Он продолжал.

— Странно, как некоторые характеры проявляют себя в различных положениях. Бобби не трус и если разговаривать с ним и встречаться раз-другой, — он производит впечатление совершенного джентльмэна: он очень начитал, отлично знает классику и историю, а поет, как птица. У него великолепные манеры и он может увлечь любую женщину, хотя чтобы отдать ему должное, надо сказать, что в течение нескольких лет он был верен лэди Гильде.

— Думаю что так, — негодующе сказал я. — После ее жертвы.

— Ничто не вечно, дорогой мой, и это не основание. Бобби был бездельником насквозь, так что не мог вести себя порядочно по отношению к женщине, которая всем пожертвовала для него, если только она потеряла свое обаяние. Но что-то неуловимое, свойственное всем людям хорошего происхождения, заставило его поступить в Иностранный Легион, как только была объявлена война, и вести себя очень храбро.

— Что вызвало последний эпизод?

— Может быть он соскучился на неинтересном посту, на котором находился; за последнее время не приходилось много сражаться, он принялся за старый способ, чтобы покрыть свои проигрыши, которых не мог заплатить и имел несчастие быть пойманным вторично — я уже говорил вам, что он безумец и не умеет рассчитывать цену своих безумств.

— Когда вы услышали об этом?

— Только вчера вечером, по возвращении. Предстоит отвратительный скандал, опять всплывет старая история — и это прескверно для англичан.

— Могут деньги заглушить это, Джордж?

— Предполагаю, что так, но где найдется дурак, готовый заплатить за подобного парня?

— Я готов и заплачу, если вы сможете устроить это без того, чтобы упоминалось мое имя.

— Дорогой мой, как это интересует вас! Но к чему вы совершите подобное сумасбродство? Нужны двадцать пять тысяч франков.

— Только двадцать пять тысяч франков? Я сию же минуту дам вам чек, Джордж, если вы только сможете выручить беднягу.

— Но, Николай… вы с ума сошли, милый мальчик. Или у вас есть основательная причина, о которой я не знаю.

— Да, у меня есть причина — я хочу выручить его не ради него самого, а ради его семьи, — подумайте, что должны были пережить эта бедная женщина и несчастная девушка.

Джордж устремил на меня свои умные циничные глаза.

— Это ужасно порядочно с вашей стороны, Николай, — было все, что он сказал, а я потянулся за чековой книжкой и выписал чек на тридцать тысяч.

— Вам могут понадобиться лишние пять тысяч, Джордж. Я рассчитываю на то, что вы все уладите возможно скорее.

После этого он ушел, обещая сразу же заняться этим делом и протелефонировать мне результаты, а я попытался обсудить значение всего происшедшего.