Возникновение феодальных отношений у франков VI–VII вв. - [91]
Довольно показательным фактом, отраженным в «Салической Правде», является постепенно изменяющееся положение графа в графстве и его участие в суде. Как мы отметили выше, в наиболее ранний период существования меровингского государства, в нем значительную роль играли органы первобытно-общинного строя — институт рахинбургов, соприсяжники, тунгины и т. д. Положение графа, как королевского представителя в суде, не было велико. Некоторые авторы склонны даже считать графа в меровингском государстве только надстройкой над местным общим собранием[809]. С этим. суждением, без должных оговорок, нам не позволяет согласиться произведенный нами анализ документов и, в первую очередь, «Салической Правды». Во-первых, там о народном собрании, как о таковом, упоминаний почти нет.
Есть упоминание только о судебном заседании («mallus»), на котором, видимо, в наиболее раннюю эпоху Меровингов, как мы это отметили выше, значительную роль играли представители от населения (центенарии или тунгины, рахинбурги, соприсяжники и т. д.). Но значило ли это, что граф в этот ранний период не играет никакой роли как представитель королевской власти? Нам кажется, что так судить не следует и вот в силу каких соображений. Возьмем, например, титул XLV («De migrantibus»), отражающий наиболее архаичные пережитки еще сохранившихся следов общинных поселений у франков[810] Какова там роль графа? Именно к нему, а не к тунгину обращается тот, кто требует выселения чужака из общины[811]. Именно графа, а не тунгина и не рахинбургов приглашают для конфискации чужой вещи[812] и т. д. Поэтому нельзя ставить вопрос так, что в меровингском государстве граф только созерцатель того, что делают народные судебные органы, или говорить о том, что граф имел лишь исполнительную власть при Меровингах. Вопрос следует ставить так: как проявлялась роль графа в ранний меровингский период во взаимоотношениях графа, тунгина, рахинбургов и т. д. Ответ на этот вопрос дает исследование «Салической Правды».
В первый период существования меровингского государства функции этих людей в нем несколько разграничены. Граф возглавлял графство и судил в пределах графства. Тунгин (или центенарий), стоя во главе сотенной марки, там производил расследование дел. Пока тунгины, центенарии, рахинбурги и соприсяжники — выборные от народа, это создает очень яркую и характерную для времен меровингского государства картину некоторого разделения власти на местную и центральную (с креном в сторону последней). Но это разделение власти не остается без изменения даже в пределах меровингской эпохи. Граф, являясь представителем королевской власти у франков, следовательно, выразителем интересов господствующего класса, феодального класса, ведет от имени этого класса борьбу с представительством народных масс в суде и административном округе. Борьба эта длительная, интенсивная, но она имеется налицо, и «Салическая Правда» ее в какой-то степени отражает.
Отметим некоторые моменты этой борьбы.
Ранние кодексы «Салической Правды» устанавливают у франков 3 инстанции судебных заседаний и судебных разбирательств. Суд в сотенном собрании, в котором (во времена первых Меровингов) председательствует сотник[813] (он же центенарий или тунгин), избираемый в то время населением сотни; суд графа — в более высокой инстанции — в округе или графстве[814], и, наконец, суд короля, назначаемый в особо важных случаях[815].
Первый из упомянутых — сотенный суд — превалирует в ранних титулах и кодексах «Правды». Но судебное разбирательство и решения, принимаемые этими первичными судебными собраниями, находятся все же в компетенции графа. Последний может своим вмешательством (как высшей инстанции) ускорить выполнение приговора[816] или укрепить решение суда сотни[817].
Таким образом, власть народа в судебном производстве франкского государства, отмеченная нами выше, выступая в данных функциях его, имеет все же определенную ограниченность. Мало-помалу нарушается дальнейшее функционирование чисто народных учреждений, отражавших пережитую эпоху первобытно-общинных отношений у франков. Наоборот, функции графа и его помощников — сацебаронов, как представителей раннефеодального государства, неизменно укрепляются. Это отразила «Салическая Правда» в своих изменяющихся титулах. Так, например, если в ранних кодексах «Правды» под именем судьи иногда можно было подразумевать тунгина или центенариуса[818], то в более поздних титулах, особенно в капитуляриях «Салической Правды», роль графа как судьи упоминается все чаще, а имя тунгина или центенариуса — в этом смысле, все реже.
В тех же капитуляриях к «Салической Правде» слова «граф» и «судья» употребляются уже как синонимы[819].
В эдикте Хильпериха[820], например, рахинбурги названы только доверенными в суде[821], а решение суда должно было зависеть от графа.
Помимо этого, в различных «прибавлениях» к «Салической Правде» все чаще упоминается имя графа как ответственного за исход судебного дела и за получение композиции в пользу короля и за наказание преступника[822].
Есть основания говорить о том, что по мере роста франкского государства выборные когда-то от народа, от населения лица (тунгин или сотник) стали назначаться графами и превратились в должностных лиц — помощников графа на местах. В декрете Хлотаря I есть два интересных для нас места. В п. 9 говорится об образовании
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».