Вознесение гор - [95]

Даниэл отодвинулся подальше, и увидел перемену её ауры, резко переключившейся с возбуждения на что-то вроде раздражения. «Она проверяла меня», — догадался он. Губы Лираллианты разомкнулись, как будто чтобы ответить на его вопрос, но Даниэл её остановил:

— Я решил. Если позволишь, я приму это предложение. Позволь мне увидеть мою семью, мой народ, и я вернусь, чтобы сразиться с тем противником, которого они пожелают против меня выставить.

Лираллианта выглядела расстроенной его решимостью:

— А если я откажу?

— Тогда ты пожалеешь об этом.

— Это что, угроза, Тирион?

Он покачал головой:

— Нет, но если тебе действительно небезразличны чужие страдания, то ты отпустишь меня. Удержишь меня здесь — и я увяну. Позволь мне увидеться с ними. Я скорее предпочту вернуться энергичным и живым, чтобы встретить скорую смерть, чем жить в медленном гниении.

В её лице появилась твёрдость:

— Хорошо, будет по-твоему. Я уберу все ограничения твоего ошейника на полную неделю. Утром тебя будет ждать лошадь.

Объявив это, она ушла, излучая холодность, вызывавшую в Даниэле любопытство. Однако он отбросил её, предпочтя смотреть в будущее. Осмелится ли он увидеть Кэйт? Что скажут его родители, увидев его живым? Проклянут ли жители Колна его за содеянное?

Глава 36

— Папа, почему он такой тупой? — спросила меня Мойра.

Я не мог не засмеяться в ответ:

— В каком отношении?

— Очевидно же, что он ей нравится, но теперь он уходит обратно, чтобы увидеться с другой девушкой. Если бы он с самого начала остался с ней, то этого бы не случилось, а теперь, если бы он просто остался с Лирой, то ему не пришлось бы сражаться. Они могли быть счастливы, — объяснила моя дочь.

Линаралла подала голос:

— Почему ты считаешь очевидным, будто он ей нравится?

Мойра посмотрела на неё:

— Это видно по тому, как она себя ведёт. Взять хотя бы то, что, по её словам, она не хочет быть с ним жестокой, но делает она не только это. Она посещает его чаще, чем обязана, и постоянно смотрит на него. Все намёки — здесь, в рассказе.

Девушка Ши'Хар засмеялась:

— Я думаю, ты не понимаешь мой народ.

Мойра ухмыльнулась в ответ:

— Я думаю, ты не понимаешь своё человеческое «я».

Я решил вмешаться, пока их разногласие всё ещё было дружеским:

— Боюсь, Линаралла, что в этом случае моя дочь права. Лираллианта таила к нему некоторые чувства, но понимала их немногим лучше его самого.

— Разве понимание таких иррациональных чувств помогло бы им? — спросила дочь Лираллианты и Тириона Иллэниэл.

— Думаю, да. Позже он будет считать тот момент колоссальной ошибкой. Останься он, Даниэл мог бы мирно прожить там до конца своих дней, но приняв сделку, предложенную ему её старейшинами, он продолжил каскад событий, которые в конце концов привели его к геноциду, — сказал он ей.

Мэттью вставил слово:

— Но если бы всё это не случилось, то нас бы сейчас здесь не было.

Я кивнул:

— Это тоже верно. Оставшаяся свободная популяция сокращалась. К нынешнему моменту человечество вымерло бы, кроме разводимых ими рабов.

— Мне не нравится этот рассказ, — сказала Мойра.

— Ты в этом не одна, — сказал я ей, — но даже в трагедии есть красота, и из таких крайностей можно извлечь урок. Позвольте мне продолжить…

* * *

Следующим утром Даниэл проснулся рано, чувство предвкушения лишило его сна. Как она и обещала, ему привели лошадь. Явился Гарлин, и отвёл его к животному.

Надзиратель тихо заговорил под лучами рассветного солнца:

— Это — хорошая лошадь. Даже не думай о том, чтобы сбежать с ней.

«С кобылой, или с девушкой, которую я оставил дома?». Однако Даниэл знал, что тот имел ввиду лошадь.

— Я вернусь, — сказал он надзирателю.

— На твой ошейник могут накладывать ограничения даже с такого большого расстояния, — сказал Гарлин. — Если решат, что ты отсутствуешь слишком долго, то могут сбросить их, и ты умрёшь, что бы ни случилось. Не забывай об этом.

— Я же сказал, что вернусь, — раздражённо выдохнул Даниэл. — Не нужно всё время меня предостерегать.

Надзиратель внимательно оглядел его:

— В прошлом многие пытались. Все умерли. Зачем ты берёшь эту штуку? — указал он на цистру Даниэла.

— Я не могу её оставить. Она мне дороже жизни.

Гарлин хмыкнул:

— Просто помни о своём предназначении, не отвлекайся на музыку и грёзы наяву.

— Какое предназначение? — спросил Даниэл, внезапно сбитый с толку.

Надзиратель одарил его серьёзным взглядом:

— Тебе должны были объяснить. Едешь, изучаешь, и держишь чувства открытыми. Если обнаружишь кого-то с талантом — убиваешь. Никаких объяснений, никаких отговорок, просто убивай, и двигайся дальше.

«Значит, так они обычно напутствуют надзирателей?». Видимо, Гарлину не сказали о причине поездки Даниэла. Тот решил, что лучше будет оставить эту тему.

Час спустя он пробирался мимо массивных деревьев, скача обратно в направлении, где он не был уже более пяти лет. Изначально он въехал в глубокие леса, ища наказания, и пресечения своим злодеяниям. Даниэл думал, что лес был населён богами, которые покажут ему, как искупить его грехи, и верил, что для этого искупления потребуется его смерть.

Теперь, пять лет спустя, он ехал в обратном направлении. Даниэл больше не боялся надзирателей, он сам был одним из них. Он больше не верил в лесных богов, или в искупление. Он был рабом расы из иного мира. Прощение больше не было его целью, ею было лишь принятие, и, может быть, прощание, как полагается.