Возмездие графа дона Хулиана - [4]
жизнь эмигранта вроде тебя состоит из нарушаемой время от времени последовательности изо дня в день повторяемых действий : город, хоть ныне и лишенный завидного международного статуса, представляет собой горнило эмиграции, и всякий, кто приезжает сюда, попадает в атмосферу неуверенности не только в будущем, но и в настоящем, которое лишь для немногих оказывается счастливым и роскошным, а для большинства — суровым и трудным : город — вроде колбы для сложных химических опытов : с элементами самого различного происхождения : расчетливые буржуа, тоскующие аристократы, дельцы с сомнительной репутацией, спекулянты и аферисты, образчики сексуальной флоры всех цветов и оттенков : слои накладываются друг на друга не перемешиваясь, подобно многовековым геологическим пластам или жидкостям различной плотности в пробирке ученого или студента : они сополагаются, но не соединяются : удельный вес, главная их характеристика, различен и зависит, как заметил Фигаро[15], от числа составляющих их молекул : земная кора, фундамент общественного здания : его топчут, по нему ходят, с него забираются наверх : камень — он и есть камень : над ним — человек-жидкость : жидкость бежит, извиваясь, по камню : она постоянно в движении : в погоне за должностью, за теплым местечком : сегодня ручеек, завтра, глядишь, река : а на самом верху — заснеженный полюс, мозговой центр : человек-газ, человек — воздушный шар : он великолепен в своем величии и славе со всеми их атрибутами : его неудержимо тянет вверх, к вершине Олимпа : его не удержать, как пробку в бутылке шампанского : границы между слоями четкие, заметные невооруженному глазу : преимущества пресловутого потребительского общества в этих краях пока что не проявляются, мода не выравнивает и не унифицирует представителей различных слоев : их интерференция, наблюдаемая постоянно, лишь усугубляет их несовместимость : и для чужака, для вновь прибывшего, она еще отчетливей : слепой старик, положив руку на плечо мальчика-поводыря, переходит улицу по нескольку раз в день, бродит по всем кварталам города : а вот одетая в тряпье старуха сидит на корточках у стены, сидит, не двигаясь, с протянутой рукой, раскрытая ладонь похожа на морскую звезду : молча следит за тобой умоляющими глазами : немой упрек или немой вопрос : ты шаришь по карманам, ищешь мелочь : если не найдешь, отводишь взгляд и переходишь на другую сторону улицы : если найдешь, протягиваешь монету этому живому изваянию, похожему на закутанный в тряпье валун : из-под тряпок высовываются две руки, хватают добычу и затягивают в нутро : устрица заглатывает пищу, не забывая оценить ее достоинство : десять, двадцать, сто франков : слышится невнятное бормотанье : el-jamdullah[16] : подобная интерференция закономерна, она входит в обычный порядок вещей, не нарушает структуры конгломерата : иное дело — импровизированная и случайная, а потому и более опасная интерференция : взять хотя бы профессионального фехтовальщика : стыдливого попрошайку, хочешь не хочешь, пожалеешь, лишь послушаешь беднягу — какие только несчастья на него не обрушивались, к тому же он обременен многочисленным семейством : стараясь придать лицу скорбное выражение, он монотонным голосом бубнит о болезнях, страданиях, несчастных случаях : одет он соответственно своему положению в довольно приличное поношенное пальто, застегнутое кое-как, с поднятым до ушей воротником : обтрепанные штаны, спортивные полукеды, которые выглядят на нем нелепо и трогательно : он подходит к тебе с вымученной улыбкой : тянется правой рукой к твоей руке — добрый день, кабальеро : справляется о твоем железном здоровье : а затем, конечно, рассказывает о своем, оно у него никудышное, из рук вон плохое : кое-как перемогается, не более того : печень проклятая замучила, покоя не дает : полжизни провел в приемных различных учреждений испанской колониальной администрации, вечная ей память, просил хоть какого-нибудь места, согласен был на любую работу, хлопотал о пособии, да все без толку : побывал в военной среде, соприкоснулся с кастой тебе подобных, был денщиком, слугой, мальчиком на побегушках у некоего сатрапа, который думал лишь о звездах на погонах, с ним привык к грубо-фамильярному, якобы отеческому обращению : у тирана по должности и послужному списку и одновременно раба Устава и приказов, публикуемых в официальном бюллетене : рисуя эту мрачную картину, фехтовальщик глядит на тебя живыми, бегающими глазками : на нем нагрудный панцирь, проволочная маска, рукавицы с отворотами в руке — шпага, он осторожно делает первый выпад : доктор выписал мне чудесное лекарство, вроде бы английский аспирин : хотя нет, не аспирин : в общем, таблетки от печени : хорошее лекарство, ну такое хорошее : делает паузу : но дорогое : десять дирхемов, подумать только : да нет, что это я — двенадцать, двенадцать дирхемов : здорово помогает, это верно : но откуда взять деньги? : переходит от личных невзгод к семейным, от единственного числа к множественному, рисует мрачную картину, становится в угрожающую боевую позицию, нацелив шпагу прямо тебе в сердце : а мать у меня, бедняжка, и того больше мучается : как только терпит : да и то сказать — семьдесят лет, какое уж тут здоровье, а сколько огорчений : голова у нее болит не переставая : бедняжка почти ничего не ест : утром корку хлеба, вечером чашку хариры — вот и все : у нас круглый год Рамадан
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои романа Гойтисоло — подростки, почти дети. Война навсегда обожгла это поколение, оставила незаживающий рубец, лишив их детства. Детям из «Печали в раю», в подавляющем большинстве сиротам, рано довелось увидеть горе и смерть. Война вытравила в их душах сострадание, отзывчивость, доброту. С одной стороны, это обычные мальчишки, которые играют в «наших и фашистов», мечтают то убежать на фронт, то создать «Город ребят». Но война наложила на эти игры страшный отпечаток, стерла в сознании грань между игрой и реальностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Романы, с которыми знакомится здесь читатель, написаны Хуаном Гойтисоло на протяжении первого десятилетия его литературной деятельности. Писатель проделал за это время немалый путь вместе со своим народом. Через развенчание фашистской лжи пришёл он к утверждению антифашистского идеала.Франкистский режим признал Гойтисоло серьезным противником.Романы «Прибой» и «Остров» были запрещены цензурой, они увидели свет за границей. Последние годы писатель живет во Франции, сохраняя тесную связь с родиной, не останавливаясь в своем творческом развитии.
Одиннадцать дней «сладкой жизни» в курортном городке Торремолиносе близ Малаги. Сытые бездельники, неотличимые от иностранных туристов, морские купанья, пьянство, разврат, судорожное веселье и почти истерическое бесстыдство. Городок превратился в обособленную страну, настоящий остров: мужья изменяют женам, жены изменяют мужьям, священник угрожает карами, и никто его не слушает».
Перед нами захолустный городок Лас Кальдас – неподвижный и затхлый мирок, сплетни и развлечения, неистовая скука, нагоняющая на старших сонную одурь и толкающая молодежь на бессмысленные и жестокие выходки. Действие романа охватывает всего два ноябрьских дня – канун праздника святого Сатурнино, покровителя Лас Кальдаса, и самый праздник.Жизнь идет заведенным порядком: дамы готовятся к торжественному открытию новой богадельни, дон Хулио сватается к учительнице Селии, которая ему в дочери годится; Селия, влюбленная в Атилу – юношу из бедняцкого квартала, ищет встречи с ним, Атила же вместе со своим другом, по-собачьи преданным ему Пабло, подготавливает ограбление дона Хулио, чтобы бежать за границу с сеньоритой Хуаной Олано, ставшей его любовницей… А жена художника Уты, осаждаемая кредиторами Элиса, ждет не дождется мужа, приславшего из Мадрида загадочную телеграмму: «Опасный убийца продвигается к Лас Кальдасу»…
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.