Возмездие графа дона Хулиана - [3]
в открытое окно врывается мелодия : то о дна-единственная протяжная нота, то короткое арпеджио : поет пастушья свирель, кто-то соперничает с Паном, другом Вакха и грозой нимф : мелодия свободная, легкая, изящная : проникновенная : она что-то предлагает, куда-то зовет, что-то сулит : зовет покинуть дом, уйти в горы и жить простой деревенской жизнью : все горести и вся тоска сконцентрированы в одном простом созвучии, которое точильщик подбирает и исполняет каждый день : человек он, как видно, молодой, недавно покинул кочевое племя и теперь зарабатывает на жизнь как может, разъезжая по запутанным улицам города, по этой милой его сердцу урбанизированной сельве, да еще в наше бурное время : при нем велосипед, точило, оселок, ремень : неделями не бритая борода, штаны в заплатах, рубашка навыпуск : за ним вслед, возможно, плетется какой-нибудь мальчишка, бредет, глядя под ноги и выискивая коробки из-под сигарет да пробки от бутылок дозволяемой исламом кока-колы : точильщик рекламирует свои разнообразные услуги на испанском языке морисков, точно он — последний абенсеррахе[8] : ножи кухонные и столовые, ножи для разрезания книг, скребки, ножницы : ждет, не откроется ли какое окно, но случается это редко, затем снова подносит к губам свирель и играет как будто специально для тебя пронзительную, искушающую мелодию : она возвещает новую, свободную жизнь вдали от мрачного полуострова и его впавших в летаргический сон обитателей : в ней открытая и загадочная простота : это утренняя зорька, начинающая новый день, смягчающая грубость пробуждения, целительный бальзам : точильщик, как всегда, остановился за поворотом, и ты его не видишь : возможно, в двух-трех метрах от глинобитной стены, окружающей невзрачный и запущенный двор у дома напротив : дом продается, справляться в агентстве «Геркулес», Танжер, улица Сан-Лукар, 52 : во дворе сегодня, как и в прежние дни, похоже, собрались беспризорные дети всего квартала : восемь или десять оборванцев обычно прячутся в кустах или среди мусорных куч, играют в полицейских и воров, но сегодня у них какой-то тайный обряд : с палками и прутьями на плечах они идут сомкнутым строем туда, где стоит суровый малолетний жрец их культа : это европейский мальчуган в ковбойской шляпе и с двумя сверкающими никелем револьверами за поясом : мальчишеский отряд разбегается по кустам, но по сигналу вожака снова собирается и воздает почести сомнительному импровизированному божеству, поднимая дружно враз свое оружие и яростно ударяя по буйно разросшимся кустам : там, сокрытый бледно-зеленой листвой, лежит предмет культа, цель отчаянных набегов, атрибут этой мрачной языческой церемонии : под ударами палок и прутьев листья облетают, и я его вижу : это дохлая кошка с облезлой шерстью, уже окоченевшая, она пришла сюда, в царство диких сорняков, завершить свой путь, полный опасностей и злоключений : нужда, голод, лишения : преследования, пинки, град камней : существование, скрашиваемое разве что короткими мгновениями любви где-нибудь в укромном местечке : африканские ночи, душные даже зимой, сами по себе порождают тягу к экстазу, самозабвению : кошачьи любовные вопли нередко будят нас среди ночи : сейчас их сменили нежные переливы свирели : ее тонкий голосок дрожит, звучит все тише : видно, точильщик, покинув торные тропы, пошел пытать счастье в иных местах : возможно, на пустырях Мадридского проспекта, урбанизация которого была внезапно прервана завоеванием политической независимости и последующим оттоком капиталов в более благоприятные для них широты, где климат помягче : наконец голос свирели теряется в городском шуме : пора закурить сигарету, пойти, как всегда, на кухню и бросить взгляд на картину бедствия в царстве двукрылых перепончатокрылых, собрать постоянную добычу : экземпляры различных видов, застигнутые врасплох инсектицидом точно так же, как жители Геркуланума и Помпеи — раскаленной лавой огнедышащего вулкана : мгновенная смерть, простершая жадные щупальца над Форумом и Стабианскими термами, над храмом Изиды и Casa degli Amorini dorati[9] : перепончатые крылья, жужжальца, хоботки прекрасно сохранились, не хуже, чем перистилии с дорическими колоннами, мраморные портики и помпейские фризы : жаждут лишь пера Булвера[10], которое обессмертило бы их : мухи с коротким и толстым брюшком : изящные муравьи с длинными лапками : оводы, подвергшиеся сложной мутации, — с трубчатой нижней губой : иногда попадается пчела или таракан : они приняли смерть в разгар жизнедеятельности : во время акта питания или размножения : в момент упоительного пиршества или любовного экстаза : на maccelum[11] или в lupanar[12] : ты развязываешь специальный мешочек и складываешь в него жертвы катаклизма с помощью старой почтовой открытки : jeune fille arabe[13], открытка начала века, впоследствии аляповато раскрашенная : не забудь сосчитать, подвести примерный баланс трагического события : уйма трупов вокруг приманки — куриных потрохов и белых кучек сахарной пудры : ты аккуратно собираешь добычу в мешочек : пятьдесят, а то и все сто : ссыпал одну партию, собираешь другую : тех, что разбросаны по периферии : среди кипарисов Villa dei Misteri
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои романа Гойтисоло — подростки, почти дети. Война навсегда обожгла это поколение, оставила незаживающий рубец, лишив их детства. Детям из «Печали в раю», в подавляющем большинстве сиротам, рано довелось увидеть горе и смерть. Война вытравила в их душах сострадание, отзывчивость, доброту. С одной стороны, это обычные мальчишки, которые играют в «наших и фашистов», мечтают то убежать на фронт, то создать «Город ребят». Но война наложила на эти игры страшный отпечаток, стерла в сознании грань между игрой и реальностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Романы, с которыми знакомится здесь читатель, написаны Хуаном Гойтисоло на протяжении первого десятилетия его литературной деятельности. Писатель проделал за это время немалый путь вместе со своим народом. Через развенчание фашистской лжи пришёл он к утверждению антифашистского идеала.Франкистский режим признал Гойтисоло серьезным противником.Романы «Прибой» и «Остров» были запрещены цензурой, они увидели свет за границей. Последние годы писатель живет во Франции, сохраняя тесную связь с родиной, не останавливаясь в своем творческом развитии.
Одиннадцать дней «сладкой жизни» в курортном городке Торремолиносе близ Малаги. Сытые бездельники, неотличимые от иностранных туристов, морские купанья, пьянство, разврат, судорожное веселье и почти истерическое бесстыдство. Городок превратился в обособленную страну, настоящий остров: мужья изменяют женам, жены изменяют мужьям, священник угрожает карами, и никто его не слушает».
Перед нами захолустный городок Лас Кальдас – неподвижный и затхлый мирок, сплетни и развлечения, неистовая скука, нагоняющая на старших сонную одурь и толкающая молодежь на бессмысленные и жестокие выходки. Действие романа охватывает всего два ноябрьских дня – канун праздника святого Сатурнино, покровителя Лас Кальдаса, и самый праздник.Жизнь идет заведенным порядком: дамы готовятся к торжественному открытию новой богадельни, дон Хулио сватается к учительнице Селии, которая ему в дочери годится; Селия, влюбленная в Атилу – юношу из бедняцкого квартала, ищет встречи с ним, Атила же вместе со своим другом, по-собачьи преданным ему Пабло, подготавливает ограбление дона Хулио, чтобы бежать за границу с сеньоритой Хуаной Олано, ставшей его любовницей… А жена художника Уты, осаждаемая кредиторами Элиса, ждет не дождется мужа, приславшего из Мадрида загадочную телеграмму: «Опасный убийца продвигается к Лас Кальдасу»…
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.