Вождь (Вересковая пустошь) - [5]

— Да, я понял… — Придавленный ответственностью, юноша уже был гораздо менее самонадеян. — Скажи, отец… — Вдруг неожиданно спросил он, — а зачем ты мне это всё рассказываешь… так подробно? Не проще ли тебе самому провести племя? — Шаман нехорошо ухмыльнулся:

— Боги предназначили мне другую дорогу.

— К… какую?

— Они ещё до завтрашнего заката заберут меня к себе. Так же, как и всех в нашем племени, кто уже не может рожать детей.

— Зачем?

— Чтобы те, кто могут, получили такую возможность… — Осклабился шаман.

— А если не все из них… захотят… уйти к богам?

— Давай сначала послушаем, что скажет Совет Старейшин… Если он скажет именно так — то я не думаю, что кто-то рискнёт ослушаться, навлекая на себя гнев предков. Если же они скажут иначе…

— Тогда?

— Тогда боги заберут к себе не только их, но и всё племя.

* * *

Уже почти стемнело. Совет Старейшин закончился. Пока ещё никто не знал, что говорил им шаман и что они обсуждали так долго. Старейшины вышли к людям и молчали. Йок, выйдя из толпы, встал перед ними, скрестив руки на груди, но склонив голову — такого знака почтения он не оказывал ещё никогда и никому. Старейшины едва заметно кивнули в ответ. Вперёд вышел И Са.

— Мы обсудили волю богов, которую сообщил нам Йок. — Склонив седую голову на грудь, сказал он. — Мы… — Старик набрал в грудь побольше воздуха, как бы решаясь произнести вслух то, что и услышать, и произнести трудно, или — опасаясь, что ему не хватит дыхания. — Мы все… тоже считаем этот выход… единственно возможным для нашего племени. А потому Совет Старейшин решил… — Он поднял руку, ожидая, пока заволновавшаяся толпа затихнет. — Все… мужчины и женщины… кто может рожать детей… сейчас… и навсегда… покинут эту стоянку. Их поведёт… — он оглянулся на шамана, как бы испрашивая, всё ли в порядке — тот кивнул. — Их поведёт наш юный вождь — А Джонг. — Старик выкинул вверх руку и склонил голову, заранее призывая умерить бурю негодования. Многие воины неистовствовали. Те, с кем успел переговорить шаман, молчали — но было видно, что им это тоже не по нутру. — Это решение… — Продолжил И Са, — было подсказано нам богами и одобрено советом старейшин.

— Это решение было подсказано шаманом. — Громко сказал И Ко. Видно было, что ему очень не хотелось умирать, а как будут обстоять дела, он уже давно понял. И плевать ему было на то, сохранит старик Йок свой авторитет в племени, или нет.

— Это решение было подсказано мне богами… в числе многих других решений. — Громко сказал шаман. Он не имел права подавать голос, когда говорили старейшины. Не имел такого права и И Ко. Но тот подал. И Са, с негодованием взглянув на него, ещё обдумывал, что делать — но Йок уже пошёл ва-банк. — Я не могу и не успею пересказать все эти решения всем вам — да в этом и нет смысла. Какую-то часть я уже передал Совету Старейшин — то, что им нужно было обсудить, чтобы принять решение. Какую-то часть я уже сообщил А Джонгу. То, что нужно каждому из них, я уже сообщил многим воинам племени. Остальные… — Он выразительно посмотрел на И Ко, — должны исполнить свой долг воина до конца. Исполнить волю богов, волю предков и решение Совета Старейшин. — Добавил он, видя ярость в глазах воина. Толпа негодующе зашумела. — И ещё… — Громко сказал шаман. — Ещё одну волю великих богов… я сообщу вам сейчас. Всем. — Толпа притихла — не столько умерив негодование, сколько желая расслышать, что ещё скажет шаман. — Новому племени придётся обойтись без шамана. — Гул удивления прошёл по толпе. — Я должен выполнить волю богов и сделать так, чтобы орда как можно дольше не ушла с этого места. Я не могу пересказать все сообщённые мне способы, разъяснить все уловки и хитрости — хотя бы даже просто потому, что у нас слишком мало времени. Я просто вынужден, чтобы успеть, проделать всё это сам. Или, быть может — с помощью нескольких воинов. И… Боги сказали мне, что до следующей ночи я не доживу. — Отвернувшись, Йок отошёл в темноту, как бы предлагая И Са продолжить речь, прерванную воином. Тот, бросив мимолётный благодарный взгляд на шамана, приготовился продолжать.

— Надеюсь, ты понял, чего добился Йок своей последней фразой? — Шёпотом спросил А Джонга наставник И Конг. Тот кивнул. — Учись, сынок. — Тихо вздохнул наставник. — Если бы он этого не сделал — племя наверняка взорвалось бы и вышло из подчинения. Идти на смерть тоже нужно красиво — не только воину, но и шаману. Во всяком деянии мудреца должен быть свой глубокий смысл… Сейчас он своими костями проложил тебе дорогу к власти — не обмани его надежд… — Юноша, сглотнув комок, кивнул.

…Племя понемногу стихло. То, что шаман, всегда избегавший любой опасности, остаётся с теми, кто идёт на верную смерть, невольно придало достаточный вес его словам, чтобы никто уже не решался их оспаривать. Если даже сам Йок не решится противиться этому плану — значит, это действительно воля богов… — Так или примерно так думали воины.

— Совет Старейшин… Нарекает новопосвящённого отрока А Джонга вождём племени У Ку. — Торжественно, подняв руку в знак внимания, провозгласил И Са. — Совет Старейшин постановляет… Что новый вождь должен принять все меры к сохранению способной к продолжению рода части племени, для чего сегодня ночью он должен увести эту часть со старой стоянки в только ему одному известном направлении. Все остальные… останутся здесь. Здесь останутся и лучшие воины племени — те, кто сможет долго удерживать кочевников, не пуская их в пустой лагерь. Мы все… — Старец обвёл рукой весь Совет Старейшин. — Тоже остаёмся. Не знаю, много ли будет здесь от нас пользы — но мы не будем обузой уходящим, что позволит им уйти от преследования. Кроме того, как только диск великого светила покажется над горизонтом и в стане ордынцев начнётся движение — мы пойдём туда, чтобы переговорами затянуть начало сражения. Мы сделаем всё, чтобы умереть не слишком быстро. А в это время Йок… И те, кого он выбрал себе в подручные… Будут заниматься тем, что, — старик улыбнулся, — усложнят противнику дорогу к нашей стоянке. После этого Йок отпустит этих воинов, и они примкнут к защитникам лагеря, а в его распоряжение поступят все старухи. Он знает, что делать — и, надеюсь, успеет много, пока ордынцы выместят на их телах свой гнев. Последними вступят в бой защитники лагеря. Пустого лагеря. — Старик вздохнул, обведя взглядом лучших воинов племени. — И… Я бы хотел, чтобы они умерли последними. Ибо… богам неугодно, чтобы потом умирали их жёны и дети. Я сказал всё. — И старик, круто обернувшись, побрёл к остальным членам Совета.