Война за проливы. Призыв к походу - [64]

Адмирал с супругой приехали во дворец на белом бронированном Руссо-Балте последней модели. У этой машины уже были все черты статусного автомобиля из будущего. Обтекаемые, чуть рубленые формы, толстые рубчатые шины с дисками вместо велосипедных спиц, пневматические колеса и эллиптические рессоры, обеспечивающие плавность хода. Благодаря развитому глушителю мотор не тарахтел как у бензокосилки, а негромко и солидно урчал. Бронекорпус и бронестекла в упор держали пули из нагана и браунинга, и со ста метров — пули из винтовки Мосина. Такая жизнь у высокопоставленных выходцев из будущего, ведь полной гарантии от покушений не сможет дать даже запущенная на всю мощь мясорубка ГУГБ. А людей, желающих отправить адмирала к праотцам, предостаточно, ведь он поломал столько планов и пустил под откос столько уже состоявшихся карьер… Правые и левые, эсеры-максималисты, американские и британские иудеобанкиры, австро-венгерские, британские и французские спецслужбы, финские, польские, украинские, кавказские и прочие националисты, японские реваншисты, а также другие заинтересованные лица могли быть заказчиками убийства таинственного адмирала. Правда, сделать это было не так просто. Невский проспект, вдоль которого чаще всего передвигался адмирал Ларионов и другие высокопоставленные лица, давно контролировался не обычными городовыми, а агентами ГУГБ с подготовкой контртеррористического спецназа. Они носили ту же форму, что и обычные городовые, имели на вооружении (для вида) те же револьверы Смита и Вессона и сабли-селедки. И в то же время они владели искусством скоротечных огневых контактов в городских условиях, для чего были оснащены двумя браунингами образца четвертого года, скрытыми в потайных кобурах. Случись в зоне их ответственности развертывание террор-группы по образцу того, как в нашей реальности эсеры убивали министра Плеве или Великого князя Сергея Александровича — и террористы, раскинув мозгами по мостовой, были бы премного удивлены… Но это так, к слову.

Прибыв в Зимний дворец, Ларионовы разделились. Виктория Эдуардовна направилась в покои императрицы Марии Владимировны — поболтать о своем, о женском; а ее супруг-адмирал поднялся к императору в Готическую библиотеку. А там уже была готова означенная мизансцена.

— Ну что же, Виктор Сергеевич, — произнес император после длительного молчания, — слушаю вас…

— Дело в том, Михаил, — задумчиво ответил адмирал, — что сегодня днем моей супруге доставили письмо от ее родителя, короля Великобритании Эдуарда Седьмого, в семейном и дружеском кругу прозываемым просто Берти. Весьма прелюбопытное письмо, в корне меняющее наше представление о сути некоторых вещей…

— Да, Виктор Сергеевич, — кивнул император, — когда вы срочно запросили меня о встрече, я так и подумал. Оставался, конечно, небольшой шанс, что вы получили весточку из своего мира, но он очень небольшой, примерно вот такой, — и император показал нечто с половину последней фаланги мизинца.

— Да, Михаил, — подтвердил адмирал Ларионов, — шанс получить весточку из нашего родного мира и отправить ответ — он даже не ничтожный, а просто никакой. Мы уже смирились с тем, что сосланы в этот мир навечно и без права переписки, и поэтому уже встроились в него в меру наших возможностей. Пусть наши оппоненты тоже смирятся с тем, что мы никуда не уйдем, а посему их проблемы только начинаются. Но давайте вернемся к моему тестю.

— Хорошо, Виктор Сергеевич, — согласился император, — давайте вернемся к дядюшке Берти. Только должен заметить, что с его стороны было верхом неосторожности отправлять по почте письмо с хоть сколь-нибудь важными сведениями… Это все равно что объявить о них во всеуслышание. Бернская почтовая конвенция семьдесят восьмого года, конечно, запрещает перлюстрацию корреспонденции, но эти, как вы их называете, спецслужбы, когда им очень хочется, кладут на эту конвенцию то, что нормальному мужчине не иметь нельзя, а демонстрировать при дамах стыдно.

Адмирал Ларионов пожал плечами.

— Это прискорбное явление для нас с Тори не новость, — сказал он, — и поэтому, переписываясь со своим отцом, с самого начала она пользовалась услугами дипломатической почты, причем нашей, российской, а не британской. В британском Форин Офисе, как вы знаете, ваш дядюшка Берти не хозяин (скорее, наоборот), а тут, у господина Дурново, персонал вышколен и зашуган до невозможности, причем не без участия нашего общего друга господина Тамбовцева. Так что моя супруга меня уверяет, что письмо ее отца попало к нам в руки ровно в том виде, в каком было отправлено из Букингемского дворца. Некоторое время назад тесть писал, что однажды его доверенного человека, который носил корреспонденцию в наше посольство, остановили агенты Скотланд-Ярда и потребовали отдать им письмо короля, а тот послал их очень далеко… к судье за ордером на перлюстрацию частной переписки его Величества. Век тут отнюдь не двадцать первый, когда такие мерзости были возможны, поэтому агенты исчезли из виду так стремительно, как будто их и не было.

— Очень хорошо, Виктор Сергеевич, что мой дядюшка Берти оказался умнее, чем я думал, — вежливо кивнул император, — а теперь, будьте добры, расскажите, чего такого важного он написал вам с Тори.