Война войной, а деткам - кашу - [13]

— Не успеваю я, сынки, их доглядать. Я же вольнонаёмная, в первую очередь обстирываю баб-солдаток и двух мужиков-офицеров. А Светочка-девочка одна с малышнёй не управится

— Сколько всего деток?

— Шашнадцать, но трое уже на подросте, а Светка с Димой вообще почти взрослые.

— Марьяновна, у тебя вода в казане кипит для стирки?

— Нет, сынки, хочу деткам снытки с крапивой и щавельком наварить.

— Снытки с крапивой, говоришь? Ну и вари, а мы сейчас вернёмся. За мной, Павло.

— Ты куда? Нам же Артёмку отыскать надо.

— Потом. Сначала детей накормим.

* * *

Павел с Петром вошли в землянку-казарму для личного состава.

— Стучаться надо, тут женщины! — ойкнула самая писклявая, прикрываясь застиранной до серости штопаной простынёй.

— Почему не выполнили мой приказ, не переоделись в гражданку?

— Так не успели ещё, начальничек! Переодеваемся.

— Дайте мне мешок… Я сказал — большой мешок. Павло, успокой их, пока я делом заниматься буду. Только без синяков и фонарей под глазами, ладно?.. Ага, вот у них наша рыба с плота. Вот мой вещмешок. Спиртягу, конечно, Кабанюку отдали, а то и себе припрятали.

— Нет, вот ещё осталось, — протянула ему пискля фляжку в чехле.

— Где мои сухари и гречка?

Обозлённые бабы на его вопрос только презрительно отвернулись.

— Ладно, суки, найду.

Генерал Петька выгребал из шкафов и тумбочек всё подряд — упаковки галет, сухарей, сахара, конфет, сгущёнки, манной крупы и риса, а Павел тем временем одну за другой укладывал скалящихся, царапающихся фурий разбитыми мордами на пол.

— Наше не бери! Что мы жрать-то будем?

— Снытку будете варить с щавельком и крапивкой, как Марьяновна деткам варит.

— Петька, гля-ка! — присвистнул Павел. — Они и моего сома оприходовали — на балык сушить повесили под потолок.

— А ну, сучары, ещё один мешок мне! И почему у вас полевая кухня в землянке стоит?

— Для отопления зимой.

Павел приподнял крышку котла.

— Запах духовитый… Что в котле?

— Гречка с тушёнкой.

Генерал откинул брезентовый полог кладовки.

— А это кто за занавеской прячется?

— Мы тут прибираемся у тётенек каждый день, — поднялись с пола девочка и мальчик лет девяти-десяти.

— Молодцы, — чисто прибираете! А стирает на них Марьяновна?

— Марьяновна.

— А вы убираете за тётеньками, хорошо… Сухо тут, уютненько даже… Тебя, мальчик, как зовут?

— Тишка.

— Тихон, ты знаешь кто я?

— Слышал уже — генерал.

— Тогда выполняй мой приказ. Бери с собой свою подружку-прибиральщицу…

— Варька её зовут.

— Скажите Марьяновне, чтобы немедленно перевела сюда всех детей до единого. Теперь они тут будут жить.

— А нас куда? — презрительно скривилась щербатая красотка.

— Вам в детской землянке на низком берегу самое место.

— Там сыро и грязно. Яма под дырявой крышей.

— Для таких жаб самое место.

— Ты здесь не командуй! У нас свой командир есть — Манька.

— Собирайте ваши бэхи, шмотки и монатки, как вы их называете по-блатяцки. Матрасы, одеяла, простыни и подушки оставить. Ну, живее! А то мы с Павлом всё ваше бабское богатство наружу выкинем. Где замок от оружейки?.. Ох, ты же глянь! Даже снайперская винтовка… Запираю оружие, продукты и вашу военную форму в оружейную комнату. Ключ отдам Марьяновне. Она у нас пока завхоз. А вы теперь просто гражданские бабёнки.

— Марш в яму, жабы! — шумнул на них Павло.

Четыре бабы в платках и заношенных тряпках засеменили вниз по склону к детской землянке с узлами за спиной, как настоящие беженки. А навстречу им Марьяновна вела ребятню.

* * *

— Марьяновна, в этих завязанных мешках еда только для детей. Проследите, чтобы никто из взрослых бабищ и кусочка не взял. Вас я моим приказом назначаю воспитателем.

— Баб же тоже кормить надо.

— Павло им мешок перловки отнесёт. Пусть посидят на диете.

— А они меня не побьют?

Павел как взбеленился:

— Я их сам побью. Ты больше не обстирываешь и не обшиваешь этих стервей, а следишь только за детьми. Ясно? Так тебе генерал приказал.

— Ой, сынки, боюсь. Бабы эти лютые.

— А как вы сами попали сюда, Марьяновна? — спросил Пётр.

— Так с этими же детками на поломатом напополам пароме сюда нас прибило. Капитан меня на службу принял.

— А в Калинковичах кем работали?

— Акушеркой в роддоме.

— Да вам же цены нет! Кобылам толстозадым скоро рожать. Из деток многие умерли?

— Слава богу, все живы и здоровы.

— Спасибо вам!

— Спасибо тебе, сынок! Только, сдаётся мне, ты никак не тянешь на настоящего генерала.

— А что не так?

— Худющий и росточка малого. Придушат тебя бабы, если гурьбой навалятся.

— Фельдмаршал Суворов точной такой комплекции был.

* * *

— Петька, что мы с бабами да детьми возимся! Артёмку надо искать.

Не успел он договорить, как что-то грохнуло на уже на самОм острове.

— Ракетная атака! — крикнул генерал, когда они с Павлом выбежали на самую верхушку острова. — Убитые? Раненые?

— Не-е, — ответил перепуганный мальчик Димка, — это Кабанюк своё гнилое нутро по потолку размазал.

В "штабном" бункере от взрыва стальная дверь сорвалась с петель и едва не убила обоих охранников, мальчишку и девчонку Светку. Поднялся бабий вой — весь гарем в крестьянских платках заголосил по отцу своих ещё не рождённых детей. Черноокая красавица с двумя выбитыми зубами заглянула в бункер и отпрянула, давясь рвотой.