Война - пожизненная боль - [24]

“Вопросы литературы” читаю здесь регулярно, тем более, что в отличие от беллетристической периодики “В. Л. ” можно получать без очереди. Вот и сейчас только что прочитал сент. -окт. номер. Очень понравилась статья Сердюченко - новое слово - по крайней мере, для меня - об интернете, а также статья Тарасова. Спасибо вам за Адамовича, о котором как-то очень дружно забыли наши демократы в Москве. Да и в Минске тоже. Само собой хороши, как всегда, последние разделы номера, особенно воспоминания. Дай вам бог и впредь!

Кроме того, вот зачитываюсь старыми номерами “Звезды” - очень уж хороши все ее воспоминания, документы, статьи о былом. Да и проза хороша. В этом смысле другие русские лит. журналы намного серее и слабее. Даже некогда прославленный “Н. М.”. “Знамя”, по-видимому, здесь весьма популярен, новых номеров в библиотеке, где я обитаюсь, захватить трудно. Но статью Агеева[1] постараюсь дождаться.

Писать стал мало, кое-что и, наверно, кое-как. Осень и предзимье, конечно, не лучшее для того время, заедает хандра - политическая и вообще. Старческая, разумеется. Но что делать! Весна далеко, а жить как-то надо. Доживать свой богом отпущенный век. Донимают мысли о детях-внуках с их бесконечными проблемами разного плана. В этом смысле собственные проблемы отходят на другой план. Что нас ждет после финляндского срока, еще не известно. Какие-то проекты вроде бы проворачиваются, но пока без нашего участия. Впрочем, я уже как-то потерял к тому интерес. Что будет, то и будет. Как всегда…

Если даст бог, в Москве надеемся появиться, но когда? - вопрос. По всей видимости, зимой. На всякий случай, я позвоню Татьяне Аркадьевне, чтобы она мой гонорар передала тебе, Лазарь. Так, наверно, будет удобнее, п.ч. у вас я могу появиться в любое время, а к “Д. Н.” надо приноравливаться, чтобы не попасть в выходные - праздничные. И тогда же хочу получить твою долгожданную книгу. Но опять же - если даст бог.

С надеждой на эту встречу обнимаем вас обоих и очень желаем - хоть как-нибудь.

Ваши Василь и Ирина.

20 ноября 1999 г.

1 Александр Леонидович Агеев (1956 - 2008) - литературовед, в то время сотрудник журнала “Знамя”.

***

Милые наши Ная и Лазарь!

У нас сегодня солнечный, совершенно апрельский день, я сижу у окошка (почти слухового, под крышей), гляжу на зеленую траву газона, причудливую графику деревьев старого парка и пишу это. В общем, вполне деревенская идиллия в бывшем поместье графа фон Арнима, где теперь устроено что-то, вполне напоминающее наши дома творчества. Здесь собралось человек 20, преимущественно немцев, но есть и американцы, один итальянец и четверо из СССР - писатели, художники, композиторы. Языковая несовместимость держит всех на расстоянии, правда, многие общаются на английском, а мы трое - два белоруса и одна армянка - образовали своеобразную общину на основе языка общенациональных сношений. И то хорошо. Расстояние отсюда до Берлина 80 км, до ближайшего городка 20 км. Всюду отличные дороги, но автобус ходит туда 2 раза в неделю - у всех персональный транспорт, в общественном нет надобности. Кроме нас, разумеется, безземельных и безлошадных. В общем, все очень даже неплохо - тепло, сытно, красиво, но… Работать еще не начал - раскачиваюсь, размышляю: а надо ли? Те, что окрест меня, похоже, вовсе не утруждают себя работой, - больше пьют и живут не хуже. Даже лучше… Но ведь они - не мы. Этой жизнью мы здесь обеспечены до мая, а потом придется выбирать кое-что иное.

Прочитал твою, Лазарь, книгу, которая мне, конечно же, очень понравилась. Это, пожалуй, самый капитальный труд о писательско-журналистских нравах 50 - 60-х годов, - все очень подробно, глубоко и умно, как это ты умеешь. Очень хороши очерки о дорогих наших ушедших, большой ты молодец, Лазарь, позволь мне это тебе сказать. Особенно если представить, сколько времени и труда она отняла у тебя… Интересно, как к ней отнесется новое поколение хотя бы той же “Литературки”? Или будут поносить автора вкупе с ненавистными многим шестидесятниками? Здесь всякая письменная информация о России начисто отсутствует. Осталась единственная - радио “Свобода”, которую мы слушаем днем и ночью. Есть телеящик, но немецкое теле, пожалуй, почище российского - спорт, кухня, памперсы и - недоступная нам информация на немецкие политические темы. Даже продукция Голливуда здесь редкость.

Очень много сельской тишины и чистого весеннего воздуха.

Здоровье - на пределе, но держимся сознанием о том, что за границей болеть нельзя. Себе дороже.

Ирина убеждена, что лучше, чем в Финляндии, нигде не было и не будет. Очень не хотелось бы, но приходится с ней соглашаться. Хотя где-то брезжит мыслишка: а почему, собственно, должно быть лучше? Какое у нас право на эту лучшесть? Худшесть - да, тут масса прав и причин, но лучшесть?.. Нам?.. Смешно даже, если поразмыслить. И послушать радио…

Как вы, хорошие наши? Главное - как здоровье?

Адрес на конверте. А телефон: 0049 - 33 - 746 - 699 - 26.

Обнимаем - Василь и Ирина.

12 февраля 2000.

***

Дорогие наши и милые Ная и Лазарь!

Вчера мы перебрались в Берлин, сегодня я включил компьютер и первым делом пишу вам это послание. Похоже, начинается новый отрезок нашей неизвестности - счастливый или нет, кто знает. Пока что все о’кей, как здесь то и дело говорят немцы. Наш милый немецкий друг устроил нас в великолепную виллу, в зеленом районе (Копеник, если вы представляете). Большая комната в мансарде, все удобства - как у нас после евроремонта. Немного далековато от центра, от Zoo, но под боком трамвай, а потом эсбан[1], как вы знаете. Но самое главное - здесь я обрел большой стол, на котором помещается компьютер и все мои причиндалы. В Виперсдорфе было неплохо (Ирина до сих пор очарована этим графским имением). Но там я был стеснен неимением просторного стола, за которым можно было бы расположиться и посидеть. К тому же - окружение. Окружение в общем и неплохое, но незримый языковой барьер создавал определенные (и немалые) неудобства. Здесь же этот барьер - лишь при случайных встречах с хозяйкой, милой дамой из Зап. Германии, купившей пять лет назад эту виллу. Платит за наше проживание и еще кормит нас здесь наш старый друг, создавший какой-то фонд для экзыльного[2] белорусского писателя. Последнее обстоятельство меня несколько коробит, иногда даже сильно, но тут языковой барьер как раз выручает: этот мой Кристоф ничего мне не сообщает, лишь ставит перед фактом. Пока что факты были самые благоприятствующие, и мы с Ириной благодарны ему и его жене-француженке. Именно она, Мишель, перевезла нас сюда, нашла эту квартиру и еще таскала вместе наш немалый гопак. Не знаю, как мне отблагодарить их. Что же касается Пена, то я его не видел и не слышал, хотя официально именно Пенклуб пригласил нас в Германию. Приглашение тоже немало стоит…