Война нервов - [90]

Габриель преследовал цель и прятал за ней свои пороки, все, что копилось в нем всю сознательную жизнь. Но в какой-то миг понял, что стремился к этому моменту – когда посиневшие губы девушки изогнулись от боли – долгие годы. Он жил местью к ней, всегда хотел не близости, а ее смерти. Странное, дикое состояние. Он перешел какой-то значимый рубеж, за которым осталась жизнь, пролетевшая впустую. Только он не понял одного: он оставлял взятый им рубеж или ступал на неосвоенную территорию. Потому что для него это были разные понятия.

– Тебе больно? – спросил Габриель, отпив из бутылки вина. Не дождавшись ответа, плеснул в девушку.

– Да, – ответила она. Однажды она сказала «нет» и была наказана.

– Рассказать тебе о себе?

– Расскажите.

Он подошел к Диане, развязал веревки на руках и ногах.

– Походи немного.

Разговаривал с ней, наблюдая.

– Меня никогда не покидало желание стать на сторону дьявола. Потом это переросло в потребность.

Через пять минут он снова связал ее.

– Завтра я снова приду. Извини, крошка, но в моей ситуации мне не до справедливости.

Он отошел к двери и издали показал шприц с наркотиком.

– Хочешь?

– Да, да, – быстро закивала девушка. Не привыкание давало о себе знать, а требовалось обезболивающее, снотворное средство. Она проспит, не чувствуя боли, сутки. Ну или почти сутки. Так будет продолжаться до тех пор, пока ее не найдут.

Габриель подошел и присел на кровать. Пошлепав пальцами по сгибу руки девушки, перетянул руку жгутом, ввел иглу в вену, потянул поршень, проверя, попал в вену или нет, освободил жгут и медленно ввел наркотик. Тихо сказал, уподобившись Пилату:

– Мои руки не проливали крови, мои глаза не видели ее... Не ты мне нужна, но отец твой.

* * *

Он увидел Камиллу и не сразу очнулся от воспоминаний. Он вздрогнул. Ему показалось, он видит Диану – живую, повзрослевшую, сказочно красивую. Или похорошевшую? В черном купальном костюме, в огромных очках с непроницаемыми стеклами она сидела на берегу, подогнув колени, и смотрела на игру волн. Она словно дожидалась его...

Она разрывалась, корчилась, сходила с ума, вскрикивала по ночам...

– Расскажи, как ты убил мою дочь.

Габриель не успел заметить, как женщина сняла очки... и пистолет с предохранителя.

Теперь она сама могла привести доказательства вины Морето. Они были выписаны на его лице: ровные капельки пота на лбу, носу, щеках... как волдыри от ожога.

Только недавно Габриель думал о том, что могло бы его изменить до неузнаваемости: полста килограммов веса. Даже без волос, но зажиревшего, его не узнала бы родная мать. И вот сейчас она не узнала бы его.

Он не мог думать о своем проигрыше, выигрыше русских. Он видел свою смерть, но не был готов встретить ее как проходящий сон.

Камилла словно совершала ритуальное убийство. Она выстрелила Габриелю в грудь, а когда он упал, раскинув руки, прострелила ему локтевые сгибы, возвышаясь над ним. Она смеялась как ненормальная, глядя на бьющие из вен фонтаны крови. Даже Абрамов подошел к ней с опаской и плавным жестом опустил ее руку с пистолетом.

С наигранной простотой он отер пот со лба и спросил:

– Дело закрыто?

Камилла не ответила.

Проходя мимо тела Габриеля, бросила ему на грудь пистолет.

Глава 26 Служить и защищать

1

Ватикан

Симоне Лоренцо назначил встречу в капелле Паолина. И вот Юсупов впервые рассматривает росписи Микеланджело, по сути – статические зарисовки, слушает заключительные слова гида:

– Фреска «Обращение святого Павла» – более раннее произведение великого итальянского мастера. Несмотря на отпечаток бурного движения, порывистая динамика соединяется здесь с мгновенным окоченением...

Посетители капеллы удалились. Через пять минут Юсупов услышал сзади голос:

– Извините, что задержал вас, полковник.

Петр обернулся. В пяти шагах от него стоял Лоренцо, одетый в сутану. Он изобразил полупоклон в сторону кардинала, не сводя с него глаз.

– Здравствуйте, монсеньор.

– Здравствуйте. Надеюсь, и вы не задержите меня. Начинайте.

Юсупов взял обязательную паузу.

– Габриель Морето сказал: "Глава внешнеполитической разведки Ватикана в курсе невнятного объяснения Мельядо относительно «мадридского золота». Якобы слова прелата были следующими: «Юсупов поверил в бред умирающего епископа Рейтера и заразил им некоторых членов братства».

Лоренцо чуть склонил голову:

– Я подтверждаю слова прелата. Дальше.

Юсупов повторил слова покойного епископа и продолжил:

– Я не знаю, почему он сделал выбор в мою пользу. Это были его последние слова. Он завещал мне золото, шестьдесят лет хранившееся в его доме. Я далеко не святой человек, монсеньор, но я поддался искушению.

– Именно поэтому, – уточнил кардинал. Он приблизился еще на шаг. – Вы далеко не святой. Продолжайте. – И в этом слове просквозила неприкрытая угроза.

Юсупов рассказывал, как он и члены экипажа «Беглого огня» перевезли золото сначала в Кадис, а потом спрятали его на «спорном острове». Об убийстве русских моряков, о перестрелке в катакомбах Сан-Фелипе, о своем бегстве. Кардинал услышал об убийстве Дианы и уже не сомневался в правдивости рассказа Юсупова. Он дослушал эту историю до конца и спросил:

– Так почему епископ завещал золото вам, полковник? Я хочу услышать внятный ответ.