Война начиналась в Испании - [17]

На улице мне тяжко давит лоб

угрюмых дум удушливый туман,

спешу домой, но только на порог —

стучит в висках зловещий барабан.

Мне на земле печаль не удержать,

она из сердца рвется в облака,

чем ниже опускаю я глаза,

тем выше поднимается тоска.

И только разум мужество мое

оберегает, как суровый страж…

Мне причиняет боль тяжелый сон

и сновидений гибельный мираж.

Я одинок. Мне причиняет боль

зияющая в сердце пустота,

но между прежней радостью и мной

лежит теперь незримая черта.

Нет места для любви и для друзей,

пока ликует ненавистный враг.

Иду по окровавленной земле,

и причиняет боль мне каждый шаг.

1937

Прощание с интернациональными бригадами Пер. Е. Толстая

Мой голос так часто перекликался с вами,

и рядом с вами тень моя отдыхала,

мы утром так часто вместе смотрели в небо,

и смерти в глаза мы тоже вместе смотрели,

мы так сроднились, что в кровь мою вы проникли,

я приютил вас под крышей воспоминаний

и потому зову вас не просто братья —

вы часть меня и в теле моем живете.

По плоти моей вы как по земле бродили,

искали счастья — его обрели в свободе,

которой наша любовь отдана без остатка;

одни и те же цветы мы мяли ногами —

и вот теперь расстаемся: Испания наша

прощается с вами, достойные, твердые люди,

умевшие кровью горячей зажечь свое сердце, —

что тягостнее могло уготовить время?

Сегодня разум властью своей отлучает

от жизни то, что только мечте доступно

и недоступно сытой, здоровой мысли,

но знайте — мечту ничто превзойти не может

и, как вода, испаряясь, стремится к туче,

пылающей страстью в темно-синих глубинах,

несущей боль по ступеням горячих молний,

так наша мечта станет высшим разумом жизни.

Тогда вы вернетесь, и всю Европу затопит

Испания наша — ее далекие звезды

усеют мирное небо над головою,

могилы героев вечностью озаряя.

Они под землей, а мы на земле все вместе,

мы, кого смерть еще только готовит в жертву,

чтоб в дар войне принести. Мы должны быть вместе,

мертвые пусть остаются рядом с живыми.

Пусть в сердце вашем не блекнут эти пейзажи,

вы любовались ими, их защищая,

и нет оливы цветущей или граната,

спасенных вами, которые вас не помнят.

Вы рядом со мной, во мне, вы кровью струитесь

под хрупкими сводами мной обжитого тела,

поверьте — сегодня каждый испанец скажет

вам те же слова, когда вы пройдете рядом.

1938

В небытии с Федерико Гарсиа Лоркой Пер. А. Садиков

I Утрата

К тебе не дотянуться.

К тебе не дотянуться —

тебя уносят ветры

в далекие пространства,

что и во сне не снились.

К тебе не дотянуться

от темного окна,

где умирают тени;

к тебе не дотянуться.

Простерлись мои руки,

и голос мой несется,

ища тебя по миру,

и не встречая.

Простерлись мои руки,

но не дано коснуться

им очертаний тела,

его щемящей боли.

К тебе не дотянуться.

К тебе не дотянуться,

тебя зовут напрасно,

ты сам себя не сыщешь;

во тьме неразличимо

мерцанье твоей плоти.

К тебе не дотянуться.

Взгляни, взгляни на землю,

взгляни на эти скалы,

где скорбь и человечность

обнажены, забыты.

Взгляни, взгляни на розы:

среди позорной бойни

облик эфемерный

нетронут, юн и строен,

хоть лепестки их знают,

что смолкли твои песни,

и на песке видали

поутру капли крови.

Взгляни, взгляни на землю,

на тот пустынный берег,

где мы детьми искали

жемчужную ракушку.

Тебя, как дети, ищем

на берегу пустынном,

в молчанье бессердечном

пустой и темной ночи.

Взгляни, взгляни на землю.

К тебе не дотянуться,

рукой хватаю пену:

то разлилась волною

приливной весть о смерти.

К тебе не дотянуться.

Взгляни, взгляни на землю.

Нет, мне не дотянуться.

Устав блуждать в пространствах,

глаза мои слабеют,

а с ними — и надежда.

II Поиск

И вновь, и вновь я слышу: уход твой возвещают

и ни на миг не смолкнут, дабы тебя познать.

Иль ветер наших судеб, как человек, капризен?

Чье тело он уносит? И где же, где ты сам?

Под жесткой шкурой ветра, терзаемой войною,

в округлых очертаньях печально-тихих слез,

из лилий славословья венок тебе сплетают

те, кто тебя не видел и рук твоих не знал.

В морских просторах, знаю, бывал твой компас верен,

и курс держал корабль на светлый горизонт,

туда, где занимались прекраснейшие зори,

где были хлеб и уголь, добытые трудом.

Сейчас смотрю на землю: такой не знала боли

она, когда целили ее твои шаги.

Но ты ушел, и лоно земли исходит кровью.

И чередой страдальцев — деревья вдоль дорог.

Какие же пространства сегодня видишь сердцем?

Я соков твоей жизни изведал тайный вкус.

Взгляни: сегодня реки текут твоею болью.

Хотел бы, но не в силах я здесь найти тебя.

Ты не даешь ответа. Пусть время выкликает

во мраке твое имя — ты не придешь на зов.

Холодной пустотою оделось твое тело —

лишь я тебя наитьем провижу, как зарю.

Тебя хотят открыть мне те, кто тебя не знает,

кто никогда не слышал, как стонет кровь твоя.

Вновь говорят о смерти те, кто тебя не знает.

Но ты — само пространство, поет мне хор с небес.

III Встреча

Едва глаза закрою, как в смерть свою вступаю;

вселенная замкнулась в моих глазах навеки.

Едва глаза закрою и повернусь спиною ко времени, как вижу:

я снова обретаю ту жизнь, что ускользала.

В глубинах сна бурленье — нет, то не кровь

                                стремится

своим немолчным зовом вернуть меня из мрака;

нет, жизнь и в тяжкой дреме мне не дает покоя:

закрытыми глазами слежу ее боренье.

Ночь черная простерлась безжизненною бездной,