Война Катрин - [44]

На обратном пути я ни слова не сказала о встрече с немцем. Мне было стыдно за собственную дурость. Я прижимала к себе пакет с фотографиями, которые наконец-то могла подарить своим хозяевам. А у меня останутся негативы, и однажды – я не переставала надеяться – я напечатаю с них фотографии в лаборатории в Севре или вместе с Этьеном – где-нибудь, когда-нибудь… Я задремала под скрип колес, и, уверена, фермер улыбнулся, когда моя голова опустилась ему на плечо.

Алиса ждала меня, я обняла ее крепко-крепко. Знала бы она, какого страха я сегодня натерпелась.

После ужина вся семья уселась рассматривать фотографии, а мы с Алисой потихоньку ушли к себе в комнату. Нам не хотелось им мешать.

Пятница. Алиса закончила решать примеры, а я еще занималась с другими ребятами, которые не поняли, как делать вычитание. Скоро три и большая перемена. Ребят немного встревожила близкая гроза – черные тучи показались на горизонте. Мадемуазель Арманда заканчивала диктовку со старшими. Вдруг в дверь постучали. Учительница открыла и оказалась лицом к лицу с месье Марселем. Он сказал ей несколько слов, а потом позвал нас:

– Катрин, Алиса, берите сумки и идите сюда. Я жду.

Мы влезли в телегу, но он ничего нам не сказал и был мрачнее и молчаливей, чем обычно, – не подступиться. Но мы и так все поняли. Сидели, прижавшись друг к другу, как при бегстве из монастыря, – было ясно, нам снова предстоит переезд.

Прибыли. Хозяйка уже нас ждала. Она собрала нам вещи, сложила рюкзаки. Приготовила еще сумку с едой на дорогу. Я просто онемела от скорости, с какой все происходило. Все куда-то неслось, а мы даже не знали, в чем, собственно, дело.

Наконец хозяйка объяснила:

– Приезжала жена фотографа, сказала, кто-то написал донос, и немцы вот-вот нагрянут. Они вас ищут. Ее предупредил немецкий солдат, который приходил в ателье. Сказал, чтобы вы уехали до вечера и ни в коем случае не по южной дороге, потому что по ней идут немецкие войска. Просил передать тебе записку, Катрин. Постарался спасти вам жизнь, почему – не знаю, но так оно и есть. Поезжайте немедленно. Марсель отвезет вас к старой Терезе, а там вас проводят люди из Сопротивления. Не знаю, куда вы дальше поедете. Давайте я вас поцелую. Мы будем без вас скучать. Поезжайте, а после войны повидаемся. Пришлите о себе весточку.

И снова, как в тот, предыдущий раз, месье Марсель укрыл нас куском старой холстины, прежде чем пуститься в путь. Только теперь он погладил Алису по голове, а она замерла, уставившись на кур и уток, которые пощипывали на дворе траву, не думая о нас. Я-то уже смирилась, что снова теряю людей, которых научилась любить. Мы с месье Марселем обменялись взглядами. Но не сказали ни слова.

Сидя в телеге рядышком с Алисой, которая положила мне на колени голову, я стала читать записку на смятой бумажке. Она была по-французски, но написана не слишком правильно.

«Однажды позже войны ты пойдешь в кино смотреть мои фильмы. Я расскажу нашу встречу в той лавке, ты узнаешь нас. После фильма ты придешь меня повидать, мы будем говорить о фотографии и жизни».

Выходит, и среди немцев есть люди, которым не нравится война. Значит, рано или поздно безумие кончится. Очень хочется в это верить.

20

Фермер привез нас к старой Терезе – я видела ее и прежде, не то в деревне, не то у нас на ферме. Кто бы мог подумать, что она участвует в Сопротивлении? В шали на плечах, с ивовой корзинкой в руке, она выглядела такой смиренной, когда шла, едва передвигая ноги. Но я просто обомлела, услышав, как она распоряжается месье Марселем. Жалкая бабуся, какую я себе вообразила, рядом не стояла с этой пожилой энергичной женщиной, которая строго приказала: возвращайся, немцам, когда пожалуют, скажешь, мол, старая Тереза забрала девчонок, повезла их к тетке, своей родной сестре. Марсель хотел что-то возразить, но она не дала ему и слова сказать, тогда он наклонился, погладил Алису по щеке, а мне пожал руку. Слов он не нашел, да в них и нужды не было. Он сразу уехал, а старая Тереза увела нас в дом.

За кухней в углу она показала нам горшок, стоящий между двумя стенками, и не терпящим возражений тоном велела пописать.

В кухне нас ждал уже какой-то человек. Тереза, прихрамывая, обошла кухню, провела рукой по лбу, взяла хлеб со стола и положила нам в сумку, а потом подтолкнула нас к задней двери. Там стоял автомобиль, черный «рено-дофин» в одиннадцать лошадиных сил. При других обстоятельствах меня бы порадовало путешествие на таком автомобиле. Но сейчас ничто не радовало. Я боялась и беспокоилась. Мы с Алисой забрались на заднее сиденье, не спрашивая, кто, как и куда нас везет. Старая Тереза уселась рядом с водителем и что-то властно ему сказала. Он завел мотор, и тогда она обернулась к нам:

– Я вам двоюродная бабушка, вы сироты, мы с племянником везем вас к моей дочери. Вы жили на ферме, но сегодня утром я вас забрала. Спросят, отвечайте так. Остальное – мое дело. А пока спите, впереди долгая дорога. Дольше проспите – скорее приедете. Встретим патруль – пока вас не спросят, молчите. Делайте вид, что спите, даже если проснулись. Поехали.

Я обняла Алису, она прижалась ко мне покрепче, и я потихоньку спела ей нашу песенку: «