Война и мир в глобальной деревне - [8]
Доспехи вышли из употребления, отчасти из-за появления огнестрельного оружия, отчасти по причине, которая больше всего нравилась королю Якову I, — они защищали своего владельца и мешали ему поражать противника. Лучники вроде бы исчезли, но из луков англичане стреляли до самого сражения при Иль-де-Рэ в 1627 году. В разгар войны Эссекс распорядился тренировать лучников, и в отчетах о шотландской кампании Монтроза лучники тоже часто упоминаются. Современному человеку интересно будет узнать, что самые строгие законы об использовании луков и стрел появились уже после изобретения пороха, и долго еще встречались те, кто уверял, что лук лучше мушкета, ведь свист стрелы над головами пугает коней, а несколько лошадей, раненных стрелами, способны привести в беспорядок целый эскадрон. Опять же стрелы, помимо того, что убивают и ранят, деморализуют своим свистом и ощущением смерти, нисходящей с небес. Крайние консерваторы благоразумно сочетали старое и новое — они стреляли стрелами из мушкетов. Порох в те времена был таким слабым, что мушкетеру советовали не разряжать оружие, не приставив ствол как можно ближе к телу врага, желательно, под кирасу: только тогда можно было не сомневаться, что выстрел не пропадет зря. Старомодный мушкетный лафет исчез в ходе войны. Стрелки, мушкетеры и аркебузиры с 1644 года находились с пикинерами в соотношении один к одному. Стальной наконечник пики насаживался на крепкое, прямое и удобное ясеневое древко, длина пики целиком составляла не менее 17-18 футов. И только в самом конце столетия пики исчезли, появился штык, как в Англии, так и во Франции. Ружейный замок использовался мало, по крайней мере, на первом этапе войны, а больше всего затруднений доставлял запал. Кларендон упоминает, что в ходе одной осады жители города были вынуждены пустить на фитили шнуры от кроватей, пропитав их селитрой. Хотя патроны уже получили применение, в гражданскую войну ими не пользовались, и мушкетеры шли в бой с тлеющим фитилем и парой пуль во рту. Артиллерия, отчасти из-за плохого пороха, отчасти из-за примитивной конструкции мортир и пушек, оставалась довольно неэффективной в поле, хотя постепенно заставляла менять фортификацию, от стен к земляным укреплениям. В битве при Нейсби у короля было всего две полупушки, столько же полукулеврин и 8 фальконетов. Первые весили больше 4000 фунтов и стреляли ядрами весом по 24 фунта. Полукулеврины стреляли ядрами по 12 или 9 фунтов. Фальконет, медное орудие в 1500 фунтов весом, стрелял ядрами по 6 или 7 фунтов.
Однако не на пушки и не на мушкеты полагались командиры того времени при атаке или обороне. Они зависели от конницы — от кирасир и недавно появившихся драгун, которые озадачивали военных писателей того времени, именовавших их то пешей конницей, то конной пехотой. Густав Адольф открыл или осознал важность кавалерии, а в английской гражданской войне произошло мало сражений, в которых натиск кавалерии не решал бы исход схватки. Кромвель, с присущей ему предусмотрительностью, опередил исторический опыт. Он нанял для тренировок голландского офицера, а первой его боевой операцией было создание и обучение конного отряда из числа земляков.
В момент недомогания доктор Джонсон говорил друзьям: «Если бы сейчас здесь был Берк, это бы меня убило». Он имел ввиду напористость Берка в спорах
Предыдущие цитаты из Уайта и Морли представляют собой указания на эволюцию человеческих инструментов, оказавших значительное влияние на наши социальные институты. Исследователи могут оттачивать свои аналитические способности, осмысливая мириады сопутствующих задач и конкурирующих теорий. Если доспехи и вооружение воспринимать как элемент одеяния, сама человеческая одежда превращается в форму систематической агрессии.
Эдмунд Берк жил в эпоху первых механических и промышленных достижений и появления паровых двигателей. Его враждебность к этим новым формам бытия была столь же яркой, как у Блейка и Шелли. Однако его письменный отчет о достижениях того времени стали кодой феодального периода, не менее грандиозной, чем творения Букстехуде или Баха. В «Размышлениях о революции во Франции» Берк облачил совокупность достижений в риторический костюм, сохранившийся не хуже любого доспеха:
Как только вы что-то исключаете из полноты прав человека, как только в них привносятся искусственные ограничения, тотчас государственное устройство, конституция государства и разделение властей становятся делом сложного и тонкого искусства. Оно требует глубокого знания человеческой природы и человеческих потребностей. Государство нуждается в укреплении своих сил и в лекарстве от своих болезней. Ни того, ни другого не дает дискуссия о правах человека. Какая в ней польза, если она не обеспечивает человека ни пищей, ни медицинской помощью? Проблема состоит в том, как их получить и как ими распорядиться. В таких случаях я всегда советую обращаться к услугам фермера или врача, а не профессора-метафизика.
«Галактика Гутенберга» — один из самых значительных трудов канадского ученого Маршалла Мак-Люэна, литературоведа, социолога, культуролога, известного представителя техницизма в философии культуры. Некоторые его гипотезы стали аксиомами нашей цивилизации, а целый ряд его оригинальных положений и сегодня разрабатывает современная маклюэнистика.В «Галактике Гутенберга» представлен мозаический подход к историческим проблемам. После естественности и гармоничности отношений, присущих трайбализму, наступила эпоха абсолютной власти визуализации.
В первом приложении к нашей большой серии «Публикации ЦФС» мы помещаем знаменитую и грандиозную по степени влияния на умы социальных мыслителей второй половины ХХ века работу замечательного канадского ученого и публициста Герберта Маршалла Маклюэна «Понимание медиа», давно уже ожидаемую в русском переводе.Книга предназначена для социологов, социальных психологов и антропологов, культурологов, философов и всех изучающих эти дисциплины.
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Автор книги — писатель-натуралист, доктор биологических наук, профессор зоологии. Всю жизнь посвятил изучению природы и ее животного мира. Теперь, в канун своего девяностолетия, как и многие, обеспокоенный судьбами человечества, написал эту, свою последнюю пятьдесят четвертую книгу, по необычной для него теме — о природе человека. Она предназначена для широкого круга читателей.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
Пушкин – это не только уникальный феномен русской литературы, но и непокоренная вершина всей мировой культуры. «Лучезарный, всеобъемлющий гений, светозарное преизбыточное творчество, – по характеристике Н. Бердяева, – величайшее явление русской гениальности». В своей юбилейной речи 8 июля 1880 года Достоевский предрекал нам завет: «Пушкин… унес с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». С неиссякаемым чувством благоволения к человеку Пушкин раскрывает нам тайны нашей натуры, предостерегает от падений, вместе с нами слезы льет… И трудно представить себе более родственной, более близкой по духу интерпретации пушкинского наследия, этой вершины «золотого века» русской литературы, чем постижение его мыслителями «золотого века» русской философии (с конца XIX) – от Вл.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Людвиг Йозеф Иоганн фон Витгенштейн (1889—1951) — гениальный британский философ австрийского происхождения, ученик и друг Бертрана Рассела, осуществивший целых две революции в западной философии ХХ века — на основе его работ были созданы, во-первых, теория логического позитивизма, а во-вторых — теория британской лингвистической философии, более известная как «философия обыденного языка».
Эссе одного из наиболее известных философов-марксистов «франкфуртской школы» об обманчивости современной толерантности, которая стала использоваться для завуалированного подавления меньшинств вопреки своей изначальной сущности — дать возможность меньшинствам быть услышанными.
Испанский философ Хосе Ортега-н-Гассет (1883–1955) — один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия — это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы — культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т. д. — не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.
Фридрих Ницше — имя, в литературе и философии безусловно яркое и — столь же безусловно — спорное. Потому ли, что прежде всего неясно, к чему — к литературе или философии вообще — относится творческое наследие этого человека? Потому ли, что в общем-то до сих пор не вполне ясно, принадлежат ли работы Ницше перу гения, безумца — или ГЕНИАЛЬНОГО БЕЗУМЦА? Ясно одно — мысль Ницше, парадоксальная, резкая, своенравная, по-прежнему способна вызывать восторг — или острое раздражение. А это значит, что СТАРЕНИЮ ОНА НЕПОДВЛАСТНА…