Война и мир в глобальной деревне - [7]
Компьютер — по всем параметрам самое экстравагантное из всех технологических одеяний, когда-либо разработанных человеком; он есть расширение нашей центральной нервной системы. Рядом с ним колесо — простой хула-хуп, хотя это не повод отвергать его полностью. Например, каких-то сорок лет назад обруч был главным развлечением молодежи, но его катали по улицам, и никому не приходило в голову надевать обруч как танцевальный костюм. Телевизионное поколение даже не знает о том, что обруч можно катать и что так поступали предыдущие поколения. В танце с обручем оно выражает совершенно новую чувствительность и осознание причастности к форме.
Новое ощущение хула-хупа в сравнении с отношением к обручу Тома Сойера — прекрасный пример того, что Отто Левенштейн описывает в своем замечательном отчете о том, как недавно прозревший воспринимает новый для него мир. Информационная окружающая среда и эффекты, порождаемые компьютером, столь же недоступны буквальному восприятию, как и внешний мир для слепого. Например, компьютер сделал возможным появление спутников, которые вынесли искусственную среду на орбиту планеты и положили конец «естественному» в прежнем понимании. Новая информационная технология вскоре охватит всю звездную систему, адаптировав ее ресурсы для использования на Земле. Важно понимать, что электрические информационные системы суть живые окружающие среды в органическом смысле. Они изменяют наши чувства и чувствительность, особенно когда их игнорируют. «Ну да, жизнь живых незрима, когда неуязвима» («Поминки по Финегану»).
Этот принцип применим ко всем технологиям вообще и объясняет сущность и невосприимчивость исторического человека. Поскольку новые информационные окружающие среды суть прямые расширения нашей нервной системы, они состоят в значительно более тесной связи с условиями человеческого существования, нежели былая «естественная» окружающая среда. Они — форма одежды, которая может быть запрограммирована по желанию, чтобы производить любое желаемое воздействие. Вполне естественно, что они осуществляют эволюционную деятельность, которую Дарвин усмотрел в биологических спонтанностях.
Чтобы догнать, надо опережать. Начните с неведения другого, а не с его знаний
Безразличие военных историков к воздействию технологий
Технологически основные события между битвой при Гастингсе и сражением при Нейсби включают в себя изобретение пороха и революцию Гутенберга. Обе этих революции все еще ощущаются в нашей повседневной жизни. Возможно, пороху до сих пор не воздали должного применительно к автомобилям. Взрыв пороха в цилиндре — основной принцип работы двигателя внутреннего сгорания, кое в чем весьма и весьма архаичного. Электрическая цепь, добавленная к мушкету, оказалась тем самым гибридом, из которого возник автомобиль. В сражении при Нейсби (1645) по большей части доминировала средневековая технология. Однако Кромвель создал новую армейскую структуру для пехоты, перенеся принцип линейности Гутенберга на организацию человеческих сообществ. Его «железнобокие» были своего рода моделями индивидуальной средневековой брони, сведенными воедино.
Специалист по военным технологиям затруднится отыскать анализ внутренних технических новшеств применительно к боевым действиям. Военные историки суть люди, визуально ориентированные и любят романтические пейзажи, в которых и перемещают подразделения соперников, словно голливудские продюсеры. Виконт Морли все же уделил некоторое внимание техническим новшествам, доступным Кромвелю. Будет полезно процитировать его слова по этому поводу из книги «Оливер Кромвель»:
В то время нравы были жестокими, люди отстаивали правду клинками и жизнями, которые в Средние века ценились дешево. Кавалер был горяч, необуздан, насмешлив и всегда, по феодальному обычаю, готов к кровопролитию. Зато пуританин
был сообразителен, упрям, его голова изобиловала цитатами из Ветхого Завета, герои которого, благодаря Иегове, одержали победы над хананеянами и амалекитянами.
Люди жили и мыслили в духе Ветхого Завета, а не Нового. Для тех, кто имел нрав мягкий и мечтательный, как Чиллингворт, выбор оставался между трактирщиком и грешником с одной стороны, и чертежником и фарисеем с другой. Прекрасный пример возвышенного и мужественного характера, присущего мужчине, находим в словах сэра Вильяма Уоллера, обращенных к храброму Хоптону: «Господь, который заглядывает мне в сердце, ведает, как я грущу от этой службы и как я ненавижу эту войну без врага; но я смотрю на нее как на ниспосланную Богом, и этого достаточно,
чтобы все страсти во мне умолкли... Мы оба на сцене и должны играть свою роль, назначенную нам в этой трагедии. Давайте делать это с честью и без личной вражды...»
Я не собираюсь вдаваться в детали военных операций гражданской войны. Долгие месяцы не происходило ничего кроме бестолковых маршей, случайных стычек и спонтанных осад незначительных крепостей. На начальном этапе почти или совсем не было ни руководства, ни стратегической системы, ни научного тактического подхода. С обеих сторон воевали солдаты, служившие прежде за границей, а с разрастанием конфликта кардинальные изменения в тактике, внесенные Густавом Адольфом, быстро проникли на острова. Шведский король отменил все караколи и парадные маневры. Кавалерия, которая ранее строилась в 5 или даже 8 рядов, теперь имела глубину строя не более 3 рядов, а в промежутках между конными стояли пехотные взводы и легкие полевые отряды. Все это — по словам солдат — обеспечивало подвижность построения и сделало шведское влияние наиболее ощутимым в годы Тридцатилетней войны. Некоторое время казалось, что столкновения на континенте никак не отражаются на противостоянии двух сторон, армии которых стояли главным образом, а стычки происходили среди холмов и на равнинах, вдоль дорог и в зарослях кустарника, на берегах рек и близ крепостей Англии. Современные солдаты отмечают в качестве характерной особенности гражданской войны, насколько каждая сторона была пребывала в неведении относительно действий, расположения и состава сил противника. Эссекс натыкался на короля, Хоптон натыкался на Уоллера, король натыкался на сэра Томаса Фейрфакса. Обе стороны вставали друг перед другом: пехота в центре, кавалерия на флангах. Затем они сходились и молотили друг друга, как только могли, и те, кто молотил сильнее и дольше удерживал позицию, становились победителями. Такова история начального этапа войны.
«Галактика Гутенберга» — один из самых значительных трудов канадского ученого Маршалла Мак-Люэна, литературоведа, социолога, культуролога, известного представителя техницизма в философии культуры. Некоторые его гипотезы стали аксиомами нашей цивилизации, а целый ряд его оригинальных положений и сегодня разрабатывает современная маклюэнистика.В «Галактике Гутенберга» представлен мозаический подход к историческим проблемам. После естественности и гармоничности отношений, присущих трайбализму, наступила эпоха абсолютной власти визуализации.
В первом приложении к нашей большой серии «Публикации ЦФС» мы помещаем знаменитую и грандиозную по степени влияния на умы социальных мыслителей второй половины ХХ века работу замечательного канадского ученого и публициста Герберта Маршалла Маклюэна «Понимание медиа», давно уже ожидаемую в русском переводе.Книга предназначена для социологов, социальных психологов и антропологов, культурологов, философов и всех изучающих эти дисциплины.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
Русская натурфилософская проза представлена в пособии как самостоятельное идейно-эстетическое явление литературного процесса второй половины ХХ века со своими специфическими свойствами, наиболее отчетливо проявившимися в сфере философии природы, мифологии природы и эстетики природы. В основу изучения произведений русской и русскоязычной литературы положен комплексный подход, позволяющий разносторонне раскрыть их художественный смысл.Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических факультетов вузов.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.
Людвиг Йозеф Иоганн фон Витгенштейн (1889—1951) — гениальный британский философ австрийского происхождения, ученик и друг Бертрана Рассела, осуществивший целых две революции в западной философии ХХ века — на основе его работ были созданы, во-первых, теория логического позитивизма, а во-вторых — теория британской лингвистической философии, более известная как «философия обыденного языка».
Эссе одного из наиболее известных философов-марксистов «франкфуртской школы» об обманчивости современной толерантности, которая стала использоваться для завуалированного подавления меньшинств вопреки своей изначальной сущности — дать возможность меньшинствам быть услышанными.
Испанский философ Хосе Ортега-н-Гассет (1883–1955) — один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия — это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы — культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т. д. — не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.
Фридрих Ницше — имя, в литературе и философии безусловно яркое и — столь же безусловно — спорное. Потому ли, что прежде всего неясно, к чему — к литературе или философии вообще — относится творческое наследие этого человека? Потому ли, что в общем-то до сих пор не вполне ясно, принадлежат ли работы Ницше перу гения, безумца — или ГЕНИАЛЬНОГО БЕЗУМЦА? Ясно одно — мысль Ницше, парадоксальная, резкая, своенравная, по-прежнему способна вызывать восторг — или острое раздражение. А это значит, что СТАРЕНИЮ ОНА НЕПОДВЛАСТНА…