Война Бог-Камня - [137]

— Лираллианта, — мягко сказал я, когда её имя невольно сорвалось с моих губ. «Почему я это сказал?» — лениво задумался я — обычно я называл её по прозвищу, «Лира».

— Да, любовь моя? — легко ответила она.

— Думаешь, совет примет наше предложение? — спросил я.

Она нахмурилась:

— Я не знаю. Мне всё ещё трудно его принять, а ведь я в тебя влюблена. Им трудно будет привыкнуть к мысли о том, что ваше племя — не простые животные, но как только они увидят то, что вы создали, они не смогут поступить иначе.

— Это всё ещё не истинное заклинательное плетение, — снова сказал я ей.

Она кивнула:

— Нет, не оно, но это нечто новое, нечто никогда прежде не виданное, и оно похоже на плетение заклинаний, в некотором роде.

Мне в голову пришла мысль, и я обеспокоенно огляделся:

— Ты же не думаешь, что они могут нас слышать? — сказал я, указывая на деревья-матери по обе стороны от нашей тропы.

Лира рассмеялась:

— Они спят. Они ничего не услышат, если только мы их не разбудим. Не бойся, — успокоила она меня, подавшись ближе, и на блаженный миг её губы встретились с моими. — Быть может, это тебя отвлечёт, — с блеском в глазах сказала она.

Я снова поцеловал её, и мой разум поплыл прочь, а обстановка стала таять. Когда мои глаза снова раскрылись, окружение уже было другим. Люди кричали, умирали, когда на их коже спонтанно появлялись открытые раны. Кто-то корчился на земле, царапая себя, истекая кровью и умирая. Мой магический взор показал мне причину их недуга, но я был бессилен его остановить — если бы я опустил свои щиты на миг, то оно и меня убило бы.

— Спаси нас! — воскликнула женщина, царапая окружавший меня щит силы, но я отвёл взгляд. Я не мог смотреть в её ужасные, умирающие глаза. У себя в сердце я знал правду: «Это ты виноват! Ты стал этому причиной» — обвинял меня мой внутренний голос.

Смерть была повсюду, была осязаемой, и я чувствовал её запах, её вкус. Что хуже, я мог её слышать… ужасный диссонанс, звучавший контрапунктом к гармонии живого мира. Я закрыл глаза, и зажал уши ладонями, желая отгородиться от этого ощущения, но это был единственный голос, который я не мог заблокировать.

Крича, я сел в кровати, сжимая свою голову, чтобы заглушить этот ужасный звук. Пенни была рядом со мной, обхватив меня руками:

— Морт, проснись! Это просто сон.

Я в отчаянии прижал её к себе, уткнувшись головой в её шею, надеясь, что сладкий запах её волос прогонит яркие образы, всё ещё плывшие перед моими глазами. Она гладила меня по голове, повторяя мягкие, успокаивающие слова, пока я постепенно успокаивался. Потихоньку я начал осознавать, что это был просто сон — жуткий, ужасающий и слишком уж реальный сон.

«Нет, не сон», — сказал голос у меня в подсознании. «Это уже случилось, и если ты не будешь осторожен, то это случится снова». Истинность этого утверждения дошла до меня, и я заплакал, сначала тихо, а затем громче, будто снова был ребёнком. Всё это время я слышал диссонирующую песню смерти… прямо как во сне… только сейчас я не спал.

— Дело в Марке? — нежно спросила Пенни. — Он тебе снился?

— Нет, — наконец сказал я охрипшим и эмоциональным голосом. — Это снова были воспоминания, — признался я. Я уже объяснял ей про мои странные воспоминания, после визита к Маркусу, когда он дал мне дощечку, но я всё ещё не понимал их достаточно хорошо. Каждый раз, когда я начинал намеренно их изучать, страх будто сжимал моё сердце, пока я не закрывал дверь, и снова не отгораживался от этих воспоминаний.

— Они уже и снятся тебе? — сказала она с озабоченностью на лице.

Я кивнул. «А теперь я ещё и голос смерти слышу», — мысленно добавил я.

— Почему ты не пробовал их изучить? Может, они будут менее устрашающими, если ты вытащишь их наружу? — предложила она.

Это было совершенно рациональное предложение, но в тот момент я не мог вынести мысли о том, чтобы поближе присмотреться к таившемуся у меня в подсознании… да и в другие моменты — тоже. Тем не менее, я знал, что должен буду рано или поздно взглянуть воспоминаниям в лицо, иначе я сойду с ума от снов, которые едва понимаю.

— Ты права, — признал я.

Она долгую минуту сверлила меня взглядом.

— Что, прямо сейчас? — изумлённо сказал я.

— А что, будет более удобный момент?

— Определённо не посреди ночи, — ответил я. — Я всё ещё не уверен, смогу ли я снова крепко заснуть когда-нибудь, после недавно увиденного во сне.

— Тогда расскажи мне о нём, — рассудительно сказала она. Я терпеть не мог, когда она была рассудительной.

Следующие десять минут я описывал ей свою память о сне настолько хорошо, насколько мог. В отличие от обычного сна, который истаивал после пробуждения, этот оставался кристально ясным. Когда я закончил, она одарила меня странным взглядом:

— Я не уверена, как мне следует относиться к твоим снам о незнакомках, — сказала она.

— Я не думаю, что это был мой сон, — ответил я. — То есть, это был мой сон, но я думаю, что это на самом деле была память кого-то другого. Она просто каким-то образом застряла у меня в голове… и Лира была не совсем женщиной.

— И теперь ты говоришь о ней, используя её прозвище, — поддела Пенни, — но ты определённо описал её как женщину. Ты её поцеловал.