Война - [106]

На дороге, скрипнув тормозами, остановился вэвэшный бэтээр. Сидевшие на броне пропыленные солдаты рассеянно блуждали взглядами по блокпосту, блиндажу, кустам, будто до черноты загорелому Миньке… Черт! Фигура парня в российском камуфляже неожиданно выпала из привычной картинки. Кто это? Один за другим взгляды вэвэшников стали останавливаться на Миньке, будто на мишени. Первым «прозрел» конопатый сержант.

– О-о-о! – медленно выдохнул он и, словно боясь спугнуть Миньку, потянулся к автомату. Глаза сержанта, сразу ставшие жесткими и холодными, цепко держали чужака. Миньку охватило нехорошее предчувствие, по спине побежали мурашки.

Тут же сидевшие на броне зашевелились, послышались голоса:

– Смотри, «чех»…

– Араб!

– Наемник, сука!

Минька замер. Сигарета приклеилась к нижней губе, догоревшая спичка обожгла пальцы. «Сейчас пристрелят!» – понял он, наблюдая, как целый взвод вэвэшников, путаясь в ремнях, суетливо срывает с плеч автоматы.

– Э… Эй-эй! Эй, мужики, вы чего?! Вы чего, мужики! – заорал из-за спины Миньки ротный.

Оценив ситуацию, капитан метровыми скачками мчался к своему бойцу. Втиснулся между ним и вэвэшниками.

– Мужики, вы чего! Это ж свой, русский! Свой он! Просто он… – ротный запнулся на секунду, посмотрел на Миньку, затем развел руками: – Просто он негр!

…Отыскать в Серпухове младшего сержанта запаса Менина Траоре оказалось довольно просто.

– Менин Траоре? Минька, что ль? Конечно, знаем, – охотно отвечали на улицах прохожие. – Пройдите дальше, до перекрестка, а там вам подскажут. Его тут каждый знает.

Наконец-то нужный адрес. Большой кирпичный дом, возведенный лет десять назад, но так и оставшийся на стадии окончательной косметической доводки. Покосившийся деревянный забор, кривая калитка, лопнувшее стекло в окне. В общем, обычный деревенский дом, как и все дома вокруг.

Вот только хозяин необычный. Черный, высокий – за два метра, длиннорукий. Большие глаза, приплюснутый нос, белые зубы, особенно ярко выделяющиеся на темном лице. И никакого акцента. Даже немного странно слышать чисто русское произношение от чернокожего парня. Если бы в очереди за пивом Менин подошел к вам со спины и спросил: «Ну как, холодное?» – вы бы в жизни не подумали, что это сказал чернокожий. И, обернувшись со словами «Ага, холодное», недоуменно наткнулись бы взглядом на черные оливы глаз и кучерявую смоль волос.

Вообще-то, Менин – москвич, детство провел в столице, где его родители и познакомились двадцать лет назад. Жизненные дороги украинской девушки Нади и парня из Гвинеи по фамилии Траоре пересеклись в ветеринарной академии Скрябина.

Окончив академию, отец Менина уехал устраивать семейное гнездо к себе на родину, а мама с симпатичным чернокожим сынишкой осталась в Москве: ждала вызова в далекую Африку.

– Вот, это мой отец, – говорит Менин и протягивает снимок, где на фоне темного ковра сфотографирован белый пиджак. – Правда, папу здесь плохо видно…

Когда Менину исполнилось пять лет, отец забрал их к себе в Гвинею. Там Менин прожил два года. Там же пошел в школу. Постепенно научился говорить по-французски и уже ничем не выделялся среди местных мальчишек. Но потом в жизни родителей что-то не заладилось, и они расстались. Мама вернулась с Менином в Россию.

Воспоминания о Гвинее у Менина остались довольно смутные. Африка запомнилась ему океаном и людьми. Океан был большой и синий, а люди – черные и вороватые.

– Совершенно нищая страна, – вспоминает Менин. – Раздолбаи там все. А воруют так, что нам и не снилось. Представляешь, у нас даже прищепки с бельевой веревки сперли…

В Москву семья уже не поехала. Обосновались в Серпухове, где жила бабушка. С тех пор в подмосковном городе есть две достопримечательности: привокзальная автозаправка и Минька.

И началась у него спокойная, тихая, провинциальная русская жизнь. Сюрпризов вроде Гвинеи судьба ему больше не подкидывала. Французский язык Минька благополучно забыл. Рос, как и все: хулиганил, покуривал на переменах и прогуливал уроки.

Звездой или, наоборот, изгоем Менин не стал. Пацанье не отвергло его, приняло в свою стаю и сделало равным среди равных. И вырос Минька в своей среде обычным русским парнем. В меру бесшабашным, в меру ленивым. С юморком. Как и все мужики в глубинке, не дурак выпить и подраться. Даже полученная в детстве кличка Хаммер не прижилась: для всех он стал своим в доску. Просто Минька. Просто русский негр.

– Обычный парень, как мы с вами, – говорят Минькины соседи. – Не хулиган, не алкоголик, хотя выпивает, конечно. Как поддаст, песни на остановке поет. Бабы мимо идут, крестятся…

Жил Минька легко, свободно, одним днем, не задумываясь особенно над жизнью. И когда получил повестку из военкомата, так же легко, с шутками («Есть ли родственники за границей?» – «Есть. В Африке. Целое племя…») пошел в армию. Хотя служить, в общем-то, совсем не хотел.

В военкомате Минька вдруг оказался невероятно популярен. На покупателей он действовал неотразимо, и каждый офицер расписывал перед ним прелести службы в том или ином роде войск, стараясь заманить достопримечательность в свою команду. Минька выбрал ВДВ.