Вот пришел Кандимен - [9]

Муж. Твои глаза… они менялись, как море весной. Сначала они были темными, сердитыми, как ночная гроза, потом удивленными — как легкая предрассветная зыбь. Потом… потом… улыбка вспыхнула в них, как первые лучи солнца, и смех — как ослепительные полуденные блики на свежих волнах… и задумчивость — как вечерний штиль в глубокой лагуне. Ты и в самом деле была ведьмой — вот что я понял тогда.

Жена. Ну и видок у тебя был в этих штанах… я чуть не померла со смеху. "Посмотри на это чучело, — сказала я Пьеру. — Ты когда-нибудь видел такого урода?" Но Пьер Анютины Глазки не смеялся. Пьер Анютины Глазки был серьезен, как воскресная виселица.

"Анна, — сказал он. — Неужели ты не видишь? Это твоя судьба, Анна."

(вздыхает) Да я и сама уже поняла. (сердито хлопает ладонью по столу) Ну почему, почему? Кто бы мне объяснил, как это случается?.. откуда приходит?.. и куда уходит? Отчего именно этот пропойца в нелепых пестрых штанах из ткани калико, по которой он и получил свое прозвище — Калико Джек? Отчего именно он, а не другие — покрасивее, поумнее, побогаче? А?.. (Мужу) Можешь ты это объяснить? Ты ведь был замечателен тогда только своими штанами…

Муж. (обиженно) Ну знаешь… Сучка ты, Анна Бонни. Сучкой была, сучкой и осталась.

Мрачно наливает себе рому, садится у стола, глядя в пол. Жена подходит к нему сзади, обнимает. Он сначала обиженно отмахивается, но потом размякает и сдается.

Жена. Эй, Калико… Ну что ты надулся? Ну?.. Ну не обижайся… Ну давай я тебя поцелую… вот так… Экий ты у меня нежный. Тоже мне — пиратище… Ну вот. Я же сказала «тогда». Тогда. Потом-то я, конечно, поняла, какой ты у меня замечательный… какой милый… умный… красивый… сильный…

Муж. (все еще слегка дуясь) Ага… красивый… сильный… Сначала гадости всякие говоришь, а потом подлизываешься.

Жена. Ну ты сам вспомни: ты ж тогда даже капитаном не был. Могла ли я, Анна Бонни, жить с каким-то рулевым, да еще и рулевым всем известного труса капитана Вейна?

Муж. Да я разве спорю? Конечно, не могла. Но я ведь сразу стал капитаном, на следующий же день. Помнишь, как мы увели наш первый шлюп? План был твой, но команду-то набрал я. Разве не так?

Жена. (ласково) Так, так.

Муж. Ну вот. И командовал я. Большей частью… (после паузы) Ну, если не большей, то, во всяком случае… (с размаху бьет кулаком по столу, смеется) Ну что я мог поделать, если люди слушались тебя лучше, чем меня?

Жена. Тебя они тоже слушались, Калико. А то, что я вытурила тебя из капитанской каюты… ну кто ж виноват, что на нашем шлюпе была всего одна каюта? Не спать же мне в трюме вместе с твоими головорезами и ихними вшами.

Муж. Конечно, Анна. (после паузы, легко) Ты зря думаешь, что должна меня утешать. Все знали, что капитан на судне — ты, а не я. Ну и что? Просто у тебя это получалось лучше. А я был рулевым, вот и все. А если бы ты мне сказала быть коком — был бы коком. Или простым матросом, или юнгой, или корабельной собачонкой… кем угодно. Мне и в самом деле было все равно. Лишь бы с тобой. Во всем этом паршивом мире для меня был один только свет — ты. А все остальное — не в счет.

Пауза. Оба сидят, задумавшись.

Жена. (встряхиваясь) А помнишь, как мы ходили на абордаж? (вскакивает, хватает саблю) Йй-е-ех!

Муж. Еще бы! Жаль только, что это случалось не так часто.

Жена. Что ж поделаешь, если трусы сдавались, едва завидев нас на горизонте.

Муж. (посмеиваясь) Я бы сказал — сдавались, едва завидев твою измазанную кровью грудь. Это был славный трюк! Морская Ведьма!

Жена. Йй-е-ех! Но были и такие, что честно сражались.

Муж. Испанцы. Эти ведьм не боялись… Даже таких, как ты. А ты была самая лучшая ведьма в мире! Жаль, что ты не могла видеть сама себя, когда, визжа как сотня свиней, ты неслась с саблей наголо впереди абордажной команды! Эх!..

Муж хватает саблю, и они проводят шумный шуточный поединок.

Жена. Да, славные были денечки! А помнишь бой у Кошачьего острова?

Муж. Там, где ты рубилась с помощником капитана?

Жена. Ага. Проклятый испанец почти одолел. Я уже начала вспоминать молитву. Хорошо, что он вовремя споткнулся.

Муж. (смеется) Ну да, споткнулся… с ножом в спине — как не споткнуться.

Жена. С каким ножом? Ты метнул ему нож в спину? Как ты мог?

Муж. А что ж, по-твоему, я должен был спокойно смотреть, как он тебя заколет? Ну уж нет.

Жена. (упрямо) Все равно. Ты поступил бесчестно. Кроме того, ты отнял у меня мою победу. Как ты посмел?

Имитируя ужасную ярость, бросается на Мужа, и они продолжают шуточный поединок, который заканчивается тем, что, бросив сабли, они обнимаются и тихо стоят посреди комнаты.

Муж. Тогда-то мы и поняли, что ты на сносях.

Жена. (тихо) Да… это ты понял тогда. Я знала раньше.

Муж. Если не хочешь, давай не будем…

Жена. (отстраняясь) Нет-нет, чего уж… вспоминать — так вспоминать.

Муж. (с досадой) Надо было сразу же отвезти тебя на Кубу. Тогда, может быть…

Жена. (кричит, перебивая) Чушь! Чушь! Сколько раз ты будешь повторять эту идиотскую глупость?! Я тебе серьезно говорю, Джон Рекхэм: если хотя бы еще один раз я услышу от тебя эту пакостную, гадкую чушь, то я… то я… то я даже не знаю…

Муж. (беспомощно поднимает руки, будто сдаваясь)