Восторженный беглец - [28]

— И без бороды?!

— Конечно! Синяя башка! Черное лицо! — Она тихо засмеялась, радуясь, что я от нее первой узнаю что-то новое про своего друга. — Алё?.. Занято… — И вдруг завопила, оттолкнув меня:

Вот два изобр-раженья: вот и вот.

На этих двух портретах лица бр-ратьев.

Смотрите, сколько пр-релести в одном!

Л-лоб как у 3-зевса! Кудр-р-ри Аполлона!

Взгляд. Мара, гор-рдый, наводящий страх…

Тем временем тонкие розовые пальчики се продолжали крутить диск и нажимать на рычажки, поскольку абонент был занят. — Но скромный. Он тут же сначала грузчиком в порту… у них Дом моряка, самодеятельность… Вышел — и все обалдели! Весь город! Наш главный жлоб — говорит: не верю я в эти таланты снизу. А Славка Жерехов пошел, говорит: неплохо. Он наш прима. Мы уговорим его, мы ему вечер в "Золотом роге" закатим — пусть только на один вечер изобрази больного. И вместо него Костя выбежит. Вот увидишь, какой будет шум, газеты напишут… и главный ничего не сможет сделать— возьмет! Алё?.. Занято.

— Так он у вас… еще не работает?

— Да говорю, все бумаги там остались! А в Минкульт писать не стоит — враги… Но он согласен: "Могу числиться в рабочих, только бы роль не хотел бросать…" Будет со Славкой на пару… Алё?! — Она схватила обеими руками трубку, закричала — Агнечка Васильевна, это Зуля! Еще не начали?! — Закрыв трубку, прошептала мне: — Свет ставят. — И снова и трубку. — Агнечка Васильевна! А Костя далеко? Курит? А нельзя его на минуточку… тут к нему друг приехал из Ферганы! — Она прошептала мне: — Чи- час…—и. гримасничая от счастья, обвила в ожидании ногой ногу и рукой самой себе шею. А услышав голос Кости, побледнела и рывком подала мне трубку.

— Костя, — сказал я, — Не бросай трубку мира. Это я, Витя.

В трубке молчали.

Ты слышишь меня? Это я, Нестеров. Собирался в Южно-Сахалинск… так, по пути. Узнал, что ты тут. Ты меня слышишь?

В трубке молчали.

— Я один, без Гертруды. Долг привез… духовный… ты слышишь?

— У Ильфа есть такая запись, — вдруг тихо сказал Костя. — Иванов решил нанести визит королю

Генриху Четвертому. Узнав об этом, король отрекся от престола.

Я смогу тебя увидеть? Костя?

— Да, — ответил Костя. И после паузи добавил: — Конечно.

— Я с Зульфией. Мы сейчас подъедем?

— Нет, — так же спокойно ответил Костя. — Мне нужно пятнадцать минут. Потом позвоните.

— И ты… присоединишься к нам? — спросил я.

— Да.

А как же репетиция?

— Все будет, — ответил Костя и положил трубку.

Слава богу.

Я вздохнул и мрачно подмигнул девушке. Соврал:

— Ждет через пятнадцать минут. И мы куда- нибудь пойдем.

— Меня возьмете? — запрыгала Зульфия. — Я в этих репетициях не занята, а вечером" не мои спектакль!

— Конечно, — великодушно разрешил я. И мы вышли на улицу.

Нас тут же окатила поливальная машина, вся в радугах, как цыганка в расческах, и снова мы забежали в общежитие, пятясь и смеясь: девушка от счастья, я от волнения.

— Ой!.. — вдруг крикнула Зульфия, будто в нее попала пуля, и принялась копаться в сумочке. — Вот балда старая! Надо другую помаду! Я чичас! — Она сверкнула зеркальцем, доставая красный губной карандаш, — Вот! Теперь ничего.

И мы поскакали по крутой булыжной улице вниз, к морю-океану. Только теперь я ощутил его близость— было влажно, душно, рубашка липла к спине…

В театре Кости уже не оказалось. Седенькая маленькая женщина в служебном вестибюле сердито буркнула Зульфне:

— Убежал как оглашенный…

— Это он переодеваться!

— Я и говорю, наденьте вы вместо этого позорного трикэ лыжный костюм с красными лампасами… и современно, и как бы о крови напоминает… — Старушка была явно думающий человек.

Зульфия, ничего не отвечая, схватила меня за руку, как экскурсовод, и потащила обратно, вверх по сизой горбатой улице, с таинственной полуулыбкой.

— Он разве у вас живет? — догадался я.

— Тс-с! Мы его нелегально устроили…

Мы вбежали, запыхавшиеся, в общежитие. Комната, где жил Костя, была заперта. Зульфия тихо стукнула согнутым пальчиком и, почти коснувшись губами двери, прошептала:

— Иванесов, это мы.

Костя не отвечал!

Зульфия подмигнула мне и своим ключом отперла комнату — там никого не было. "Странно. Все- таки сбежал? — думал я. — Но чего ему сбегать от меня? Я ему деньги привез".

Зульфия недоуменно заглянула в соседние комнаты, а затем и в свою, которая так и оставалась незапертой, и торжествующе закричала. Я вошел следом. Она разглядывала заклеенный почтовый конверт и хмурилась.

— Видимо, хочет лично с тобой пообщаться. Держи!

Я взял конверт: "НЕСТЕРОВУ, ЛИЧНО". Пожав плечами, отошел к окну и вскрыл письмо. Синим прыгающим карандашом было написано:

"Оставите вы меня в покое??? Перестанете доставать из прошлого?? Ну, не душите!!! Я же помогаю семье! А на нашу науку плевал! И видеть никого не хочу! А найдете еще раз — зарежусь на твоих глазах, болван!!! Прощай! Записку порви. Хотя играть у них я уже не буду, не смогу! К".

— Что он пишет? — спросила девушка. Я чиркнул спичкой и медленно спалил бумажку с конвертом в пепельнице.

— Даже так? — удивилась Зульфия, становясь все более грустной. — Ты ему привез привет от женщины?

Я не знал, что и ответить. Я сел на стул и опустил голову. Опять я помешал Косте Иванову. В такой красивой игре. Попробуй начать жить новой жизнью, если тебя нашел человек, знавший тебя совсем другим.