Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества - [18]
Потом мы прошлись по улицам Вены до дома 69 по Клостернойбургерштрассе, где Леон жил с 1914 года, когда перебрался в Вену из Лемберга. Дом, где жили и держали винную лавку его сестра Густа с мужем Максом, превратился в небольшой универсам. Поблизости, на Караянгассе, была школа, точнее, реальное училище, куда ходил Леон, и первый его магазин на Раушерштрассе. Мы дошли до Таборштрассе, где поселились после свадьбы Леон и Рита и родилась моя мать. Улица вполне изящная, но дом 72 оказался среди тех, которые были уничтожены войной. Потом мы постояли у дома 34 на Рембрандтштрассе, последнего пристанища Малки в Вене, общежития (Wohngemeinschaft), где ее поселили с другими еврейскими стариками. И там уже нетрудно было вообразить последний день, 14 июля 1942 года, когда эсэсовцы перекрыли улицу, чтобы никто не сбежал. «Они забирают всю улицу, всех евреев»{56}, – вспоминала свой ужас жительница соседней улицы. Эсэсовец шел вдоль домов, выкрикивая:
– Alles raus, alles raus. Вон, все вон.
Семидесятидвухлетней Малке разрешили взять в дорогу на восток один чемодан. Ее вели на Аспангбанхоф{57}, за Бельведерским замком, в нее и шедших рядом евреев плевали, на них орали и осыпали их оскорблениями зеваки, приветствовавшие депортацию. Одно утешение – женщины были вдвоем: мать Леона и мать Риты, Роза. Мне представляются две старухи на перроне, каждая держит маленький чемоданчик. Две старухи среди 994 пожилых венских евреев, отправляемых на восток.
Их вез «транспорт № IV/4» – рейсовый поезд, у каждого место в обычном купе, выдавали коробки с готовым обедом и питье, обманчиво комфортабельная «эвакуация». Проведя сутки в пути, они добрались до Терезина в 60 километрах от Праги. По прибытии их обыскали. Первые часы пребывания там были неопределенность, напряжение, они чего-то ждали; потом их развели по комнатам, где не было ничего, кроме старых матрасов на полу.
Роза продержалась всего несколько недель. В свидетельстве о смерти указано, что скончалась она 16 сентября от периколита. Подписано свидетельство доктором Зигфридом Штраймом{58}, дантистом из Гамбурга: он провел еще два года в Терезине и оттуда был отправлен в Аушвиц, где и умер осенью 1944 года.
Через неделю после смерти Розы Малку отправили из Терезина на «транспорте Bq 402». Вновь поезд вез ее на восток – мимо Варшавы, в царство Ганса Франка. Более тысячи километров, снова сутки в пути, но на этот раз – в скотном вагоне вместе с восьмьюдесятью такими же старыми и хрупкими Untermenschen («недочеловеками»). Этим поездом было отправлено еще 1985 человек{59}, и среди них три сестры Зигмунда Фрейда: Паулина (Паули) 78 лет, Мария (Митци) 81 года и Регина (Роза) – ей было 82.
Поезд доставил их в лагерь в двух с половиной километрах от вокзала маленького города Треблинка. Последовавшая затем рутина была хорошо отработана под личным присмотром коменданта Франца Штангля{60}. Если Малка добралась до станции живой, то через пять минут после прибытия ее, как и сестер Фрейда, выгнали из вагона.
Всем велели построиться на перроне – мужчины отдельно, женщины отдельно, – и под занесенными кнутами им пришлось раздеться догола. Евреи – работники лагеря собрали сброшенную одежду и унесли в бараки.
Те, кто был в силах, побрели голыми в лагерь вдоль Химмельфартштрассе – «Дороги на небеса». Женщинам сбрили волосы и запаковали их в мешки – пойдут на набивку матрасов. Читая описание этого процесса, я вспоминал сцену из фильма Клода Ланцмана «Шоа». Один из очень немногих выживших в Треблинке, парикмахер Абрам Бомба отвечает на вопросы, одновременно подстригая мужчину. Его расспрашивают о деталях его работы, о подробностях, которые он явно не хотел бы выдавать. Бомба отказывается говорить, но Ланцман настаивает. И наконец парикмахер сдается, рыдает, рассказывая о собственных поступках, о том, как брил женщин налысо{61}.
«Я был одержим последними минутами тех, кому предстояло умереть, – писал Ланцман о визите в Треблинку. – Этими первыми шагами по лагерю смерти»{62}. Но эти моменты окружало табу. Путь голыми от поезда, бритье, газовые камеры.
Жизнь Малки закончилась через четверть часа после того, как она вышла из вагона.
Глинская брама. Жолква. Июль 1941
18
Малку убили{63} в Треблинском лесу 23 сентября 1942 года – эти подробности Леон выяснит лишь годы спустя. Через полгода были мертвы также ее брат Лейб и все семейство Флашнер из Жолквы. Точные обстоятельства их гибели не были известны, но в целом о судьбе местных евреев я узнал от одной из немногих выживших, Клары Крамер, ныне проживающей в городе Элизабет, штат Нью-Джерси.
С Кларой я познакомился случайно, благодаря фотографии, выставленной в крошечном музее современной Жолквы, – это две сумрачные комнаты в цокольном этаже флигеля разваливающегося замка Станислава Жолкевского. На стене музея несколько черно-белых фотографий, маленьких, нечетких, зернистых – три или четыре расфокусированных снимка, сделанных в первые дни германской оккупации, летом 1941 года: танки, ухмыляющиеся солдаты, горит синагога, стоявшая тут с XVII века. Также я увидел на фотографии ворота, через которые я вошел в город, – Глинскую браму; снимок сделан вскоре после вторжения немцев.
