Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества - [17]
Возвращение немцев повергло евреев в ужас. Ольга припомнила первые дискриминационные законы, затем появление гетто и как горела синагога. Она не была лично знакома с Флашнерами, родней Малки, но имя это узнала.
– Один из них держал шинок, – сказала она вдруг, припомнив, что людей с этой фамилией было немало. Они отправились в городское гетто, все евреи отправились туда, сказала она: дядя Леона Лейб, его тети, двоюродные братья и сестры, все родичи, все три с половиной тысячи живших в городе евреев. Леон, в далеком Париже, ничего об этом не знал.
16
Рите летом 1941 года в Вене приходилось не легче. Она прожила почти три года в разлуке с мужем и дочерью, заботясь о своей матери Розе и о матери Леона Малке. Ни одна из сохранившихся у Леона бумаг не проливает свет на эти годы, о которых Рита никогда ничего не говорила ни своей дочери, ни мне. Окольными путями мне удалось кое-что прояснить.
В сентябре вышло распоряжение всем венским евреям носить желтые звезды. Было ограничено их право пользоваться общественным транспортом и выходить без разрешения за границы района{50}, где они жили. Больше подробностей я нашел в городском архиве Вены. После отъезда Леона Рита вынуждена была покинуть квартиру на Таборштрассе. Она поселилась вместе с Малкой сначала на Франц-Хохедлингергассе, потом на Обер-Донауштрассе – обе улицы находятся в округе Леопольдштадт, где всегда было много евреев. Малку выгнали из квартиры на Романогассе, где она прожила четверть века, и переселили в «коллективное» жилье на Денисгассе. В октябре 1939 года депортации на восток прекратились{51}, но летом 1941 года, когда пост гауляйтера Вены занял Бальдур фон Ширах, поползли слухи о новой волне депортаций.
14 августа Рита получила Fremdenpass, выездной документ, действительный в течение года и позволявший ей покидать Рейх и возвращаться. На обложке и страницах не было красного штампа J, хотя она и была зарегистрирована как еврейка. Два месяца спустя, 10 октября, венская полиция разрешила ей поездку в один конец: выехать из страны через Харгартен-Фальк в Сааре на границе Германии во Францию. Выехать предписывалось до 9 ноября. Фотография в паспорте пронзительно печальна: Рита сжала губы, в глазах – предчувствие горя. Я нашел такую же фотографию в бумагах Леона, Рита послала ее из Вены в Париж. И надписала на обороте: «Моей любимой девочке, моей золотой девочке».
Паспорт Риты. 1941
Я удивился, как Рита, зарегистрированная еврейка, смогла получить выездной документ в конце 1941 года. В архиве американского Музея памяти Холокоста в Вашингтоне такое путешествие сочли «невероятным» и перечислили все препятствия, которые предусмотрел для евреев Адольф Эйхман, и все шаги, которые Рите следовало предпринять, чтобы получить Fremdenpass. Сотрудник архива подвел меня к большому стенду{52} под заголовком Die jüdische Wanderung aus der Ostmark, 1938–1939 («Депортация евреев из Австрии, 1938–1939 годы»). Организатором выселения был Эйхман. «Лицо без гражданства», как Рита, которая утратила после аншлюса австрийское гражданство в результате брака с не имеющим – к тому моменту – гражданства евреем, вынуждено было хлопотать еще больше, чем австрийские евреи.
Чтобы выехать из Вены, Рите понадобилась помощь какого-то человека со связями. В октябре 1941 года Эйхман и его заместитель Алоиз Бруннер, который вскоре отправится в Париж, опубликовали целый свод законов{53}, приуготовляющих полномасштабную депортацию евреев. В тот же месяц из Вены депортировали около 50 тысяч евреев, в том числе сестру Леона Лауру и ее тринадцатилетнюю дочь Герту Розенблюм. Обеих 23 октября отправили в Лицманштадт (Лодзь).
Рита избежала депортации. Она выехала из Вены 9 ноября. На следующий же день «границы Германского рейха были закрыты для беженцев»{54}, всякая эмиграция прекратилась, все пути выезда были перерезаны. Рита спаслась в последний момент. Это либо невероятная удача, либо ей помог кто-то, обладавший инсайдерской информацией. Мне неизвестно, когда и как Рита добралась до Парижа. В ее паспорте отсутствуют штампы или иные пометки, по которым можно было бы об этом судить. Другие документы подтверждают, что в начале 1942 года она была в Париже, воссоединилась с мужем.
Из всей семьи Леона в Вене оставалась только Малка. Ее дети и внуки уехали или были депортированы, с ней проживала Роза Ландес, мать Риты. Лакуны, оставленные умолчанием моих родных о событиях того времени, я смог заполнить с помощью документов из многочисленных архивов: они представляют все мрачные подробности, черным по белому. Но сначала я хотел побывать в тех местах, где происходили эти события.
17
Я приехал в Вену с пятнадцатилетней дочерью, чтобы пройтись по адресам, которые мне подсказали архивы. Благодаря школьным урокам истории дочка рвалась в «музей аншлюса», однако такового не обнаружилось. Пришлось довольствоваться стеной одной комнаты в маленьком частном замечательном Музее «Третьего человека»{55}, созданном в честь фильма Орсона Уэллса, любовь к которому я унаследовал от Риты. На этой стене с помощью фотографий, писем и вырезок из газет прослеживались трагические события 1938–1945 годов. Экземпляр бюллетеня для голосования на референдуме после аншлюса, когда таким образом был узаконен союз с Германией. Надпись на нем провозглашала безусловную поддержку этого решения Католической церковью.
